Что есть судьба? Насколько зависит она от нас самих? Порой наши даже самые мелкие и незначительные решения складываются в длинные цепочки связанных событий и приводят к самым невероятным и неожиданным последствиям. Еще недавно я в самых смелых фантазиях не смог бы представить, что однажды попаду в российские федеральные новости и на ленты мировых СМИ, что потеряюсь в тропическом лесу Индонезии и 5 дней буду в одиночестве бороться за жизнь без еды и воды, что могу умереть по своей же вине, глупо и из-за сущей ерунды. И вот история о том, как все это произошло в августе 2013 года.
Обычно мистические истории начинаются с того, что герой приезжает в полузаброшенный городок, живущий своими легендами. Джокьякарта – явно не из таких. Один из крупнейших туристических центров Индонезии, современный, динамичный, наводненный белыми туристами со всего света. Для меня это всего лишь очередной пункт в программе знакомства с островом Ява, 2 дня на 3 достопримечательности: рассвет в древнем буддистском храме Боробудур, индуистский Прамбанан и рассвет на Мерапи, самом крупном действующем вулкане острова высотой 3 км. Индонезийцы не любят проявлять фантазию и все действующие вулканы называют Мерапи, т.е огненная гора.
Еще в автобусе из Джакарты, столицы Индонезии, познакомивший с местным парнем, я от него узнаю, что Мерапи закрыт для посещения, т.к. в данный момент он активен. Последнее извержение было в 2010 году и с тех пор несколько раз в год вулкан продолжает напоминать о себе, выбрасывая пепел и камни. Что делать: радоваться или печалиться? С одной стороны, жаль, что не смогу забраться на него, с другой стороны такой шанс увидеть живой вулканический организм в действии.
Знакомство
Подъем
Спуск с вершины
SOS
День второй
День третий
День четвертый
День пятый. Спасение
Больницы
Домой
По ту сторону
Заключение
ЗНАКОМСТВО
В предрассветные часы, когда город еще окутан ночной тишиной, я высаживаюсь из автобуса. Вскоре на байке подъезжает приятель моего попутчика и сообщает, что Мерапи успокоился еще неделю назад и сейчас открыт для посещения. Теперь ему точно не уйти от меня. Ребята, проявляя гостеприимство, отвозят меня в туристический район, где быстро нахожу комнату в гостинице, Dewa Homestay, принадлежащей очаровательной супружеской паре буддистов.
Последние дни и ночной 18-ти часовой автобусный переезд очень измотали, поэтому уточнив информацию по достопримечательностям и рухнув на диван, в полудреме планирую свой молниеносный визит. Первым делом, отправлюсь в храм Прамбанан, затем посплю ночь, выпишусь из отеля и съезжу встретить рассвет в храм Borobudur. А вечером отправлюсь встречать рассвет на Мерапи, после которого осмотрю городские достопримечательности и поеду в следующий город.
Билет в Прамбанан стоит для иностранных туристов безумные $20, я считаю это слишком большой платой за удовлетворение любопытства. Да и когда путешествуешь долго, то посещение достопримечательностей превращается в рутину и требуется некоторый дополнительный интерес. Поэтому, добравшись до Прамбанан на городском автобусе, обхожу территорию вокруг в поиске способа проникнуть на территорию. Меня окликивает местная девушка небольшого роста, стоящая у автомобиля: «Привет, куда идешь?». Привыкнув к такому праздному вниманию со стороны жителей, автоматически на ходу отвечаю на индонезийском «Просто гуляю». Девушка, удивившись тому факт, что иностранец говорит на их языке, заинтересовалась мной и неожиданно, пожалуй, даже для самой себя выдает: «А могу я к тебе присоединиться?». Я насторожился: странное предложение от совершенно незнакомого человека, здесь чувствуется какой-то подвох. А с другой стороны, что такого может случиться? По крайней мере, она точно не гей, на которых мне «везло» в последнее время.
Я сажусь в машину и только теперь, с близкого расстояния рассматриваю свою попутчицу. Игривая улыбка и взгляд, округлые черты лица. «Эстер» - представляется девушка и протягивает руку. «Ив» - обычно я представляюсь так потому, что полное имя не переваривается речевым аппаратом азиатов – «Что ты здесь делаешь?». «С мотобайком столкнулась. А ты?». «А я пытаюсь проникнуть за забор». Девушка несколько удивилась, но не передумала: «Что ж, давай объедем вокруг».
Но одновременно поддерживать беседу и искать пути проникновения внутрь не получилось, поэтому пришлось пока оставить идею посещения Прамбанан. Едем на один из пляжей в окрестностях города. Эстер предупреждает, что там купаться опасно, но на Бали в Куте тоже запрещено купаться, однако вполне возможно. Поэтому я отметаю ее опасения. На пляже действительно оказались очень большие волны и довольно опасный резкий обрыв на глубину. Но если соблюдать осторожность, то ничего страшного нет. Плавание не было сегодня ни в планах Эстер, ни моих, поэтому купальников с собой не было. Тем забавнее была эта спонтанность, мы пошли купаться в чем были. Эстер долго боялась войти в воду, но тем интереснее было ее убеждать продвигаться метр за метром, ломая страхи. Уже когда мы вернулись в машину, она призналась почему сопротивлялась входить в воду. Жители Явы верят, что в воде обитают духи и они против того, чтобы тревожили их покой. В духов верят все жители Явы, не зависимо от религии. «Ты же убежденная христианка, как ты можешь верить в духов?» - спрашиваю у Эстер. На что она мне отвечает: «Я не только христианка, но и жительница Явы». У меня же все это вызвало лишь ироничную улыбку.
Дочь полицейского и церковной учительницы, Эстер явно не отличается кротким и послушным нравом. Ее экстремальный стиль вождения, когда как в фильме «Форсаж» она ведет машину, пристально глядя на меня, меня несколько настораживает. При этом она даже уговаривает меня самого сесть за руль, несмотря на предупреждения, что у меня мало опыта и последний раз я водил около двух лет назад. Все заканчивается благополучно.
Несмотря на свою авантюристичность Эстер приходит в шок от моей идеи проникнуть в Боробудур. Но на мое удивление после некоторых уговоров соглашается. Перед рассветом под покровом темноты мы преодолеваем первую линию ограждений. Но, к моей полной неожиданности, оказалась и вторая и тоже с охраной. Мои попытки заболтать их не увенчались успехом, нас раскусили, пришлось отступить. От новых попыток штурмовать ограду Эстер наотрез отказалась. Придется и Боробудур тоже отложить.
Женщина – это крайне эффективный способ избавиться от времени и денег. С Эстер и то и другое утекает сквозь пальцы. Прошло несколько дней, я потратил уйму денег, но так и не выполнил свою программу. Пора мобилизоваться. За один день я и встречаю рассвет на Боробудур, и посещаю Прамбанан. Эстер, узнав об этом, лишь поджимает губы: она начинает переживать, что я так бесцеремонно тревожу местных духов, да еще и ее вовлекаю. Мерапи взять с ходу не удается, я и рад бы присоединиться к организованной группе с гидом, но из-за каникул после окончания мусульманского праздника Рамадан, турагентства закрыты. Прождав пару дней, решаю не ждать третьего. Продлив аренду мотобайка еще на день, завожу Эстер домой, а сам в 10-м часу вечера направляюсь к стартовой точке трека по Мерапи. Это место показывала мне Эстер во время катаний по окрестностям. Подниматься с ней мы тогда не стали, т.к. было уже поздно, но я, понимая, что возможно придется подниматься самому, несколько раз переспрашиваю «Это стартовая точка трека на Мерапи?», на что получаю утвердительный ответ. То, что я не проверил эту информацию по другим источникам, стало моей самой главной ошибкой и стало первопричиной всей истории, описанной далее.
ПОДЪЕМ
Это место находится в поселке Kaliurang. В рюкзаке лежит фотоаппарат, фонарик, полтора литра воды и пара пачек печенья – это все снаряжение на 8-9 часовой поход. Останавливаюсь около небольшой компании ребят на обочине, чтобы уточнить направление. Узнав, что я еду на Мерапи, они замахали руками: «Туда нельзя, там призрак». Я, восприняв это как шутку, отвечаю: «Так я и есть этот призрак, вот как раз еду на дежурство». В этот момент я даже не догадываюсь, что сам себе пророчу судьбу.
Я продолжаю путь, добираюсь наверх к стартовой точке. Пустые прилавки, парковки, безлюдные закоулки. Несмотря на каникулы после Рамадана, я надеялся, что все же кто-то захочет заработать и поведет группы, а я пристроюсь за ними. Эта пустота меня определенно настораживает, но не останавливает, что стало моей первой ошибкой. Уверенный, что иду верным маршрутом, я убедил себя, что остальные группы задерживаются, прибудут позже и догонят меня, если буду идти не спеша. Оставив мотобайк в стороне у мечети (в расчете, что днем там будет множество транспорта и он затеряется среди них), я надеваю на лоб фонарик и начинаю восхождение. На часах 23:30.
Широкая автомобильная асфальтированная дорога не оставляет сомнений о направлении движения. Вскоре слышится громкий смех и пение. В стороне от дороги вокруг костра шумно гуляет какая-то кампания. «Люди!» - обрадовался я – «Хотя бы кто-то живой, наверно местные гиды греются ночью в ожидании туристов». Завидев меня, от костра отделяются две фигуры и подходят ко мне. Ими оказываются парни лет 20, они сильно пьяны, определенно это не гиды, а гуляющая молодежь. Расспрашивать их про маршрут бесполезно и я лишь уточняю, показывая на асфальтовую дорогу, является ли это треком на Мерапи. Получив утвердительный ответ, продолжаю путь.
Дорога незаметно переходит в тропинку, действительно довольно четкую, сбиться невозможно. Я иду медленно, получая удовольствие от прогулки и надеясь, что меня нагонят другие группы. Единственное, что досаждает – это многочисленные паутины, перекрывающие тропинку. Приходится быть довольно бдительным, чтобы не попасть в паучью сеть, но несколько раз все же приходится стряхивать с себя немелких таких паучков. Меня несколько смутило, что такой популярный маршрут так зарос паутиной, но я снова убеждаю себя, что все в порядке и, вероятно, паукам требуется не так много времени, чтобы сделать паутину.
Примерно через час пути дорожка упирается в бетонные ступеньки с двумя каменными колоннами по краям. Присев на ступеньки, даю себе передышку, любуясь миллионами огней города у подножия, пытаюсь почувствовать, каково это жить на действующем вулкане. Неудивительно, что люди здесь так глубоко верят в духов. И действительно, следом за колоннами, я обнаруживаю большую площадку с остатками ритуальных сооружений. Должно быть, в древности это было место жертвоприношений вулкану, сейчас же, судя по обилию мусора, это уголок для пикников, для тех, кто не поленится проделать весь этот долгий путь.
Определить в темноте, где же с этой площадки уходит дальше тропинка, оказывается непросто. Но я нахожу ее, скрытую зарослями травы. Идти дальше становится труднее, маршрут явно менее используемый. Тропинка стала гораздо уже и часто исчезает в зарослях травы, в таких случаях я иду там, где заросли ниже. Покрытая росой, эта трава насквозь намочила мои штаны, в условиях ночного горного холода – это неприятная вещь. «Ничего, я же хотел постирать штаны» - подбадриваю я себя.
Еще через полчаса я дохожу до следующей площадки, еще более обширной и богатой на ритуальные артефакты. Разглядывать и фотографировать их времени нет, надеюсь сделать это на обратном пути, когда будет дневное освещение.
Снова с трудом найдя место продолжения тропинки, иду дальше. Дорога становится еще уже и я максимально сосредотачиваю внимание. Так, пару раз я захожу в тупик и после долгих безуспешных попыток найти продолжение, возвращаюсь назад, вдвойне пристально рассматривая тропинку, и нахожу ответвления, незамеченные мной ранее. «Да, гид бы здесь не помешал» - думаю я – «Но вроде пока справляюсь». Хотя сложность последнего участка маршрута, вызывает настороженность.
Еще через полчаса я тропинка выходит к ущелью. Довольно сложный спуск к камням вновь тревожит меня: «Как здесь спускаются пенсионеры, ведь не все же резвые как я». И тут же успокаиваю себя: «Ну, так им гиды и помогают, да и не ходят сюда массово пенсионеры, только молодежь, наверное».
С ущелья тропинка почти незаметна, поэтому оставляю знак в виде вставленной посреди камней большой ветки дерева, примечаю необычное дерево на склоне и вид на огни города. Меня удивляет, что на скалах нет никаких меток, куда идти дальше. Списав это на плохую видимость ночью, иду по ущелью в направлении вулкана, надеясь встретить знаки. Это стало моей второй крупной ошибкой, в полной уверенности, что иду верным маршрутом, я продолжил путь по скалам в отсутствие четкой тропинки вместо того, чтобы подняться обратно в лес и по тропинке вернуться к стартовой точке. Мне стало обидно, как же так, столько прошел и теперь приходится возвращаться обратно. Нет, только вперед.
В ущелье я впервые встретил очень коварный вид породы, который назвал для себя «вулканический камень». Он выглядит как обычная скала, при этом довольно хрупкая. Плотный верхний слой, напоминающий засохшую глину, довольно прочный, и, например, проткнуть пальцем его не получится. Но если зацепиться за выступ скалы из такой породы, то от нее легко откалывается кусок, внутри которого утрамбованная вулканическая осадочная порода, похожая на песок. Кроме того, встречается множество вулканических болот, очень влажной осадочной породы, которая как зыбучий песок поглощает в себя ногу, если наступить на нее.
Вперед в поисках знаков я прошел довольно много, но так ничего и не обнаружил, лишь упершись в крутую стену высотой десятки метров. Рядом виднеется не тропинка, а скорее просто возможный путь подняться обратно в лес и обойти стену. Что делать: идти или вернуться? Я решаю вернуться. Но пройдя обратно, я с ужасом понимаю, что не могу найти свою метку, то место, где я спустился с леса по тропинке. Мало того, что выйдя к ущелью, где проследить тропинку невозможно, я не повернул обратно, я еще и ушел от места спуска на большое расстояние, по-прежнему уверенный, что это популярный маршрут и тут просто обязаны быть знаки, по которым ориентируются гиды. Эта третья ошибка стала решающей. Именно в этот момент, по сути, я и потерялся.
Что делать дальше? Что делать, если потерял дорогу? Проложить свою! Я решаю идти вперед, забраться на вулкан и там, на вершине, надеюсь увидеть какие-нибудь группы, присоединиться к ним и спуститься по правильному маршруту. Я имел недавний опыт восхождения на 800 метровый вулкан Марапи на соседнем острове Суматра, где вершина была по сути несколькими холмами, окруженными полями. Других взобравшихся было очень хорошо видно и легко до них добраться. Опыт – опасная вещь, он может быть как помощником, так и врагом. В данном случае, разум сыграл злую шутку, решив, что также будет и на Мерапи, не задумавшись даже теоретически о каких-либо других вариантах.
Я потерял счет времени, где-то между 2-х и 3-х ночи, вернувшись к стене, я начинаю карабкаться через лес. Тропинки нет, я передвигаюсь просто там, где нет зарослей, где физически можно пройти. Я понимаю, что здесь может быть множество змей и прочих опасных тварей, но я их не боюсь, т.к. это бессмысленно. Если их бояться, то придется остановиться и ничего не делать, а мне надо идти, надо двигаться вперед, поэтому я убеждаю себя, что они все здравомыслящие создания и, заслышав весь тот шум, что я старательно произвожу, успеют убраться подальше. Хватаясь за мокрую траву, деревья, камни, поднимаюсь все выше и выше. Это довольно сложно. Многие из камней – песочные, крошатся при нагрузке, это очень осложняет подъем. Трава, прежде мокрая, на этом участке покрыта толстым слоем вулканической пыли с последнего извержения, который легко оседает на моей одежде. Один из огромных валунов неожиданно покатился под ногами и около полуметра я бегу по нему, перебирая ногами, как гимнаст на шаре. Порой поражаюсь самому себе, какие подъемы удается преодолевать и вскарабкиваться на довольно сложные скалы. Хотя физической подготовки и гибкости явно не хватает. Натыкаясь на очередное непреодолимое препятствие, я спокойно продолжаю искать обходные пути, я уверен, что он есть. В голове лишь одна мысль: отступать некуда, отступать невозможно, только вперед. И это творит чудеса. Паники при этом нет, есть уверенность, что все будет хорошо, что это временно. Я даже еще надеюсь, что успею вернуться в отель к 10 часам и успеть на завтрак.
Спустя час лес сменяется камнями, довольно крепкими. Фуф, можно выдохнуть, по ним забираться легче и я бодро запрыгав, ускоряю подъем. Тут же поднимается настроение, даже в шутку мысленно представляю себя в лаврах царя горы. Запахло серой, кратер близко. Оглянувшись вокруг, я с удивлением обнаруживаю, что нахожусь уже выше облаков. Они пеленой укутали город, огни которого с трудом пробиваются сквозь нее. Пытаюсь сделать первые фотографии за весь подъем.
Но празднику кончился быстро: камни сменяются хрупкой вулканической породой. Однако угол подъема позволяет, низко прижавшись к склону, бодро взбираться наверх словно по огромной куче песка. Светает на глазах, лучи еще находящегося ниже горизонта солнца теснят мрак метр за метром. Справа вдалеке замечаю багровое зарево и понимаю, что там восток, а я поднимаюсь по южному склону. Оно словно огненная река из небольшого пятна разливается на 3 потока. Пытаюсь сфотографировать, но фотоаппарату не хватает четкости, чтобы захватить всю полноту этого великолепия. Я понимаю, что скоро будет рассвет и что лучше всего смотреть его оттуда, с востока, иначе горный хребет скрывает половину линии горизонта. Восхищенный этим великолепием, я мгновенно забываю о своих недавних тревогах и цель «подняться наверх и найти людей» быстро сменяется на «быстрей бежать на восток, чтобы увидеть полностью рассвет, заодно понемногу поднимаясь наверх».
Я с открывшимся вторым дыханием бросаюсь бежать по песчаному склону, надеясь обойти хотя бы ближайший хребет, загораживающий вид. Но меня поджидает разочарование: между мной и хребтом встает огромная расщелина, преодолеть которую можно только спустившись обратно. Делать это глупо, да и времени уже нет, т.к. рассвет уже начался. Поэтому, усевшись на склоне и достав фотоаппарат, пытаюсь запечатлеть моменты этого божественного зрелища. Три огненные реки, наполняясь все более, вскоре сливаются в единое багровое озеро, из которого и поднимается солнечный диск. Он озаряет облачную пелену между вулканом и горизонтом, напоминающую море из взбитых сливок, ровным теплым светом, согревая безжизненный склон вулкана и душу одинокого заблудшего путника на нем. Ощущение счастья, восторга наполняет меня. Это стоит всех тех трудностей, что мне пришлось испытать на пути. Эти несколько минут потрясающего природного шоу стоят всех тех часов подъема. Это лучший, красивейший рассвет среди тех, что мне довелось наблюдать.
Жаль, конечно, что я не увидел его во всем великолепии, жаль, что половину вида мне загораживал соседний хребет, думаю, стоит завтра еще раз сюда приехать, но уже с организованной экскурсией и увидеть еще раз в полном объеме. А пока, зарядившись позитивом, оптимизмом, я продолжаю карабкаться к вершине, надеясь, что там будет нечто вроде поля, которое я смогу обойти и найти людей. Я понимаю, что к завтраку уже не успею, но надеюсь успеть к 12, к чекауту из гостиницы.
Ближе к вершине забираться становиться все труднее, уклон становится все круче и взбираться по нему бегом уже невозможно. Если раньше я спокойно позволял песку под ногой осыпаться, из-за чего она немного соскальзывала вниз, то теперь я карабкаюсь по вулканической породе и малейшее соскальзывание при угле наклона в 50-70 градусов приведет к тому, что я весь целиком поеду вниз с высоты пары тысяч метров без малейшей надежды остановиться. Каждый шаг я молюсь и долго и придирчиво выбираю место, куда поставить ногу, за что держаться. Я представляю, что не вешу ничего, прижимаюсь к склону так близко, что почти лежу на нем и радуюсь, когда удается подняться еще на 10 сантиметров выше. На каждый шаг может уходить до нескольких минут. Мне страшно, но я борюсь с этим чувством. Страх одолевает, когда представляешь себе негативный вариант развития событий. Я понимаю, что могу сорваться, что умру, но я смирился с этим, сосредоточивший на вере, что все удастся. Я понимаю, что это будет глупая смерть, из-за какого-то дурацкого рассвета, но при этом осознаю, что уже поздно что-то менять и самобичевание не поможет. Есть только одна надежда, одна цель – забраться наверх, там люди, там спасение. Всё происходящее ощущается как нелепость, которая не может продолжаться долго. И в голове остается только покой и рутинное обдумывание следующего движения, концентрация и единение со своим телом. Небольшие шажки, прижиматься к слону – вот золотые правила, позволяющие минимизировать свой вес, свое давление на хрупкую поверхность склона.
Самый опасный момент поджидает почти в конце. Почти вертикальный участок высотой чуть более пары метров. Я долго стою около него, планируя, продумывая каждое движение. И конечно молюсь, всем тем богам, что есть на свете, неважно как кто их называет. Я хочу жить. Затаив дыхание и выкинув из головы мысли, делаю шаг, еще один. Фуф.
Вот я и забрался наверх, можно оглядеться, усевший на песок, недалеко от обрыва. Облака где-то далеко внизу, солнце уже припекает над головой. Вон дымящийся кратер, вокруг него множество точек, где подземные воды выпускают наружу серный пар. Пара таких недалеко от меня на том хребте, где сейчас сижу. Достаю воду и пачку печенья, самое время перекусить и подумать о том, что делать дальше. Слева от меня еще один хребет, несколько выше моего, по центру кратер, окруженный с востока полукольцом отвесной стены уже на порядок выше текущего уровня. Время – почти восемь утра. За моей спиной ущелье, на вид заполненное грудами крепких камней.
Я на вершине, там, куда так стремился все эти 8 часов вместо планируемых 4-х. Они пролетели как один. Я ем шоколадные печенья, склеенные между собой тонким слоем крема со вкусом кофе, запиваю водой. Я не ощущаю счастья, не ощущаю удовлетворения. Мысли о том, что еще спускаться, не дают насладиться моментом, не дают полной грудью ощутить величие и красоту этого места, нет никакого восторга от близости к кратеру, к сердцу этого безжалостного огнедышащего зверя. Вулкан как вулкан, тот же пар, теже запахи серы, и огромные желто-зеленые следы испарений на скалах вокруг. Всё тоже самое, что и на предыдущем вулкане, на Марапи, только несколько больше, масштабнее.
Пробую кричать. Отвечает лишь эхо. Вдруг на самом кончике вершины отвесной стены напротив замечаю две крошечные фигурки людей. Снова кричу! Но никто не отвечает. Видно ветер дует против меня. Интересно, они меня видят? Меня невозможно не заметить, я весь в цветной яркой одежде. Но через минуту они разворачиваются и исчезают. Похоже, что не заметили. Теперь я понимаю, где должен быть. Но как они туда добрались, как проделали весь этот огромный путь за такое короткое время, подняться и потом еще обойти пол горы, затем снова подняться. Даже по хорошей дороге это неблизкий путь, а по горам тем более. Что-то здесь не так. В голову закрадываются сомнения: а стартовали ли они из той же точки, что и я.
Что делать? Идти к ним практически нереально. Если двигаться вокруг кратера по правой стороне, то уткнусь в обрыв, по левой – путь совершенно невиден и потом еще и вновь забираться, неизвестно есть ли там приемлемый подъем, а то снова упрусь в отвесную стену. А даже если и поднимусь, какова вероятность того, что встречу людей, возможно на это потребуется весь день. Остается только спускаться и пытаться выйти к стартовой точке. Где спускаться? Там где поднимался это невозможно, слишком опасно, практически самоубийство. Это ущелье позади меня выглядит относительно удобным способом спуститься вниз. Выбираю его. Внизу множество ущелий и лесов, никаких селений вблизи, самое ближнее – моя стартовая точка. Но гораздо восточнее внизу почти нет лесов и довольно открытая территория, там есть шанс выйти на дорогу.
СПУСК С ВЕРШИНЫ
Долго рассиживаться наверху слишком большая роскошь. Пора спускаться. Уже девятый час. Спускаться гораздо легче. Единственной опасностью являются многочисленные отверстия, через которые близко проходящие термальные воды выбрасывают свой пар. Есть большой риск, что все это обрушится, если подойти близко, поэтому, заметив пар в лучах солнца, я обхожу его подальше. Но солнце светит не в каждом закоулке ущелья, поэтому случаются промахи. Так, оглядывая окрестности в поисках удобного пути для продолжения спуска, я вдруг ощущаю, что моей правой ноге стало очень тепло. Черт, да это же крошечная струя пара бьет из-под камня мне прямо в ногу. Надо быстрей покинуть это место. Только порадовавшись, что спуск не сложный и без приключений, я поскальзываюсь на камне и падаю. Это стоило мне ободранных рук и разбитых часов. Бдительность, ее нельзя терять ни на минуту. На одном из участков наметил себе путь близко к стене. В этот момент с грохотом осыпаются камни прямо на то место, где я собирался пройти. Сильный ветер выдул песок и вызвал обрушение стены. Что ж, намек понял, ищу обходной маршрут. Сейчас я все же оптимистично надеюсь, что успею вернуться к 7 вечера, чтобы сдать мотобайк. Организм не может все время находиться в состоянии стресса, поэтому, пока спускаюсь, меня часто посещает ощущение, что всё это просто прогулка, затянувшаяся прогулка.
Я прохожу среди застывших отпечатков лавы с одного из предыдущих извержений. Кажется, что до леса внизу рукой подать и лишь слой облаков над ними напоминает, что я нахожусь на огромной высоте и спуск будет долгим. Спускаюсь час, два – облака по-прежнему внизу. Три – кажется, что и не приблизился.
На полпути природа делает свой ход: облака плотной пеленой закрывают всё внизу и я понимаю, что не вижу куда идти. Придется спускаться наудачу. Идти к восточному склону вряд ли получится, слишком далеко и велик шанс промахнуться. Попробую выйти на то ущелье, где, предположительно, должна быть та тропинка, с которой я начинал свой подъем. Надеюсь, днем мне удастся ее найти.
Ущелье кончилось, я вышел на открытую часть склона. Двигаться вдоль склона на восток очень сложно: все испещрено расщелинами, поверхность сплошь сыпучая порода. Часто упираюсь в обрыв, приходится подниматься обратно и искать обходной путь, чтобы спуститься.
К обеду достигаю зеленой части. Продолжать идти в обход на восток невозможно, упираюсь в полоску леса, поднимающуюся высоко в гору. Вероятно, именно по ней я шел к вершине, но спускаться там вряд ли возможно. Придется это сделать, не доходя до леса, и пересечь холм по зарослям тростника, в которые переходит лесополоса.
Но сделать это оказалось не так просто, как представлялось сверху. Заросли имеют высоту более двух метров и очень густые. Мачете или хотя бы нож здесь очень пригодился. Но ничего этого нет. Подобрав полутораметровую крепкую палку, я использую ее как мачете, прокладывая себе дорогу, собирая на одежду и в легкие килограммы вулканической пыли, двигаясь со скоростью метра в минуту. Эта рутина прочищает мозг от мыслей и это ободряет, я чувствую себя на сенокосе. Я двигаюсь на звук мечети и мотобайков, они явно исходят с того места, где я начал свой трек. А вот, наконец, и добрался до облаков, они как раз на уровне зарослей, уменьшая видимость до нескольких десятков метров. Ммм, приятный запах влажности. Палка выручает меня и как щуп, т.к. часто попадаются узкие, но глубокие канавы. Заметить их в зарослях практические невозможно, поэтому я ощупываю землю перед собой, прежде чем сделать очередную пару шагов. Хотя один раз я проглядел склон и, делая очередной шаг, не нашел опоры и упал завалившись на бок. От того, чтобы скатиться дальше в заросли меня спасло то, что успел инстинктивно ухватиться за пучок тростника. Вскоре я придумал, как можно ускорить эту процедуру и вместо того чтобы раздвигать заросли, колотя по ним, я начал действовать подобно бульдозеру: наклонял их перед собой палкой, затем приминал и ломал ногой.
Настроение по-прежнему бодрое, я уверен, что выберусь отсюда и скоро буду дома. Размышляю о том, где бы я был сейчас, если бы не отправился в путешествие. Сегодня воскресенье, я, определенно, работал бы дома, смотрел в фоновом режиме какой-нибудь фильм. А я сейчас с палкой пробираюсь сквозь заросли. Интересно все-таки как порой судьба складывается.
Пройдя заросли, я упираюсь в обрыв высотой метра три. Спуститься с этой горы оказалось не сложно, держась за траву и опираясь на шест. Увы, это явно не то ущелье, где я спустился с тропинки, поэтому надо двигаться дальше на восток. Бодро взбираюсь на 20-метровую скалу, также цепляясь за траву и опираясь на палку. Наверху все оказалось куда сложнее предыдущей горы, т.к. вместо камыша оказались довольно густые заросли кустарника, почти все из которых имели множество шипов. Они вызывают раздражение и даже начинают бесить. Особенно после того, как они мне порвали штаны. Но т.к. я определенно уверен, что скоро вернусь домой, то раздумываю о том, как и когда буду зашивать эту дырку. Прежняя схема преодоления зарослей здесь явно не сработает, поэтому приходится просто махать палкой, ломая ею ветки и сучья, и затем доламывать уцелевшие ногами и руками. Это гораздо сложнее, поэтому скорость движения практически нулевая. Но рано или поздно и заканчивается и этот участок. Я снова выхожу к каменному ущелью. В этот раз высота довольно большая, примерно с пятиэтажное здание. Но склон, хотя и довольно крут, всё же не обрывист и покрыт густой сетью невысокого кустарника без колючек. Я залезаю в него и он отлично меня держит, аккуратно разрывая его ветви руками и ногами, я постепенно проваливаюсь все ниже и ниже и достигаю дна ущелья.
Это ущелье явно не то, что мне нужно, надо продолжать двигаться на восток, на звуки, исходящие со стартовой позиции. Вновь забираюсь на следующую возвышенность. Надо торопиться, чувствую, как сил стало меньше.
Эти подъемы и спуски становятся рутиной, я ощущаю себя человеком-пауком и начинает казаться, что я могу так подниматься и спускаться сколько угодно. После того, как я несколько раз поднимался и спускался с огромных скал, высотой 15 м, держась за траву и кустарники, мне начинает казаться, что это нормально и естественно, что я словно рожден для этого. Границы страха размываются, появляется самоуверенность. Вперед, вперед, ни шагу назад, я русский бульдозер, которому тропический лес нипочём. Но там наверху, в небесной канцелярии, умеют быстро остужать пыл. Преодолев этот участок леса, я вновь вышел к огромной почти отвесной стене. Да, да, вот это ущелье выглядит ну в точности как мое! Я скоро буду дома, осталось только спуститься. Я же делал это много раз сегодня, мне это вполне по силам. И полный энтузиазма я начинаю спускаться вниз. Одной рукой держусь за пучок тростника, другой за крепкое молодое дерево, растущее на склоне. Оно довольно толстое, более 5 сантиметров в диаметре и выглядит надежным. Держась за него, пытаюсь переставить ногу и перехватиться другой рукой за следующий пучок травы. Неожиданно раздается треск и в следующий миг я лечу вместе с деревом, кучей земли и несколькими камнями вниз. Время исчезает. Я вижу и сознаю, как приближается земля. В голове проносится мысль: «Что это? Блин, неужели я сорвался? Получается, что сейчас я умру? Так рано. Так жаль». Но при этом нет ощущения страха, нет ощущения паники или отчаяния. Я спокоен и холоден. Я смиренно принимаю это как данность, как факт. Это мое «так жаль» звучит так, словно я опоздал на поезд: вроде очень неприятно, но при этом понимаешь, что уже ничего не изменишь и поэтому нет смысла расстраиваться и переживать.
Я пролетаю несколько метров, ударюсь попой о склон, еду сидя на ней, как зимой с ледяной горки, снова лечу пару метров, опять ударяюсь и еду. В конце концов, останавливаюсь в нескольких метрах от дна ущелья. Дерево и камни, к счастью, пролетают чуть в стороне от меня. Я возвращаюсь сознанием в прежнее измерение. Сижу замерев. «Что я? Где я? Я жив. Здорово, но странно. Наверняка себе что-то сломал. Да, ног не чувствую, жутко болит попа, копчик. Но меня не выворачивает от боли. Если бы я что-то сломал, меня бы выворачивало от боли. Попробую пошевелиться. Туго, но шевелится. Может шок уменьшает боль? Но не настолько же.» Что ж, со вторым днем рождения меня. Пару минут сижу, приходя в себя, затем начинаю оглядываться: «Так, а где вещи? Фотоаппарат, наверняка, разбит». Обернувшись, вижу сзади рюкзак, беру его, пытаясь положить перед собой. В этот момент в моей руке оказывается кусок тряпки, а фотосумка с камерой катится вприпрыжку вниз по склону и падает на камни. «Вот теперь точно разбит!» - думаю я, разглядывая порванный рюкзак и ругая себя за то что, взялся за него, а не за сам фотоаппарат. Снова оглядываюсь: оставшаяся пачка печенья порвалась и бисквиты разбросаны по склону. Неподалеку лежит бутылка воды и одежда. Понимаю, что без рюкзака воду и еду мне не унести, поэтому подбираю с земли те печенья, до которых могу дотянуться, и допиваю оставшиеся пару глотков воды. Забираю и одеваю на себя одежду: флисовую кофту и накидку от дождя. Так, все взял? Что у меня было еще в рюкзаке? Ах да, телефон, кошелек и фонарик. Они валяются чуть повыше, кряхтя от боли, дотягиваюсь до них. Фонарик на удивление работает. Телефон вроде тоже.
Превозмогая боль в ногах и теле, особенно в копчике, аккуратно спускаюсь оставшиеся несколько метров. Подбираю на дне ущелья фотоаппарат. Это невероятно! Он не треснул, линзы вроде целы! Он работает, делает фото, даже, кажется, без искажений! Слава Nikon. Ай да молодцы, такую технику не убиваемую сделали. Странно, но то, что выжил фотоаппарат, меня удивило больше, чем то, что выжил я сам. К тому, что я остался жив, я отнесся столь же почти равнодушно, как и к тому, что через мгновение умру. Как к факту.
Увидев небольшой песчаный участок среди камней, я лег на него, чтобы перевести дыхание и дать организму отдохнуть. Полежав пятнадцать минут, я двигаюсь дальше. Воды нет, пищи нет, скоро темнеет – надо скорее выбираться отсюда, а для этого прежде всего успеть найти тропинку. Вот очень похожее место, но нет моего знака, палки, воткнутой в камни. Может ветром сдуло? Пробую забраться и разглядеть поближе – безуспешно. Пройдя дальше по ущелью, нахожу еще одно похожее место – тот же результат. Это очень огорчает. Ладно, тогда попробую пройти вниз по ущелью. Наткнувшись по дороге на небольшую лужицу в скалах, зачерпываю из нее воду рукой и с наслаждением омываю шею и лицо, наслаждаясь прохладой и свежестью, что дарит вода, полная каких-то личинок и пахнущая серой.
Через полчаса ходьбы по ущелью вновь терплю фиаско, т.к. оно раздваивается и обе части заканчиваются обрывами. Правый из них высотой порядка 40 метров, спустится по нему нереально. А левый – всего 10 метров и то ущелье, которое там продолжается очень похоже на мое. Наверняка, именно в эту стену я уперся ночью и полез ее обходить лесом. Но этот склон очень сложный. Вряд ли я его одолею.
SOS
Тем временем уже стемнело. Пора признать, я заблудился настолько, что мне не выбраться самостоятельно. Я достаю телефон и пытаюсь позвонить Эстер, но она не берет трубку. После некоторых пропущенных звонков отправляю ей в 20:26 смс: «Я не могу звонить много раз, т.к. у меня мало денег и заряда. Мне нужна твоя помощь. Я потерялся около Мерапи (Kaliurang). Не могу найти дорогу обратно. Я в каменной реке. Если идти в трек и в итоге повернуть налево, то, думаю, найдешь меня. Здесь присоединяется другая каменная река. Не могла бы ты приехать завтра утром и попросить найти меня. Эту ночь проведу здесь». Я не знаю, как «ущелье» по-английски, поэтому и назвал «каменная река», надеясь, что она догадается. Не придавая большой серьезности произошедшему, я считаю, что не стоит дергать человека на ночь глядя, поэтому и прошу приехать утром. Она отвечает через час: «Извини, что поздно, была за рулем. Я думала, ты уехал в Сурабаю, а ты потерялся». Да уж, исчерпывающий ответ, но буду считать, что это согласие.
Тем временем я начал готовиться ко сну. Нашел небольшой участок с песком, т.к. на нем не так холодно спать, как на скалах, и, подложив под голову рюкзак, лег спать. Спать долго не получается, т.к. быстро замерзаю. Приходится вскакивать и бродить по округе, пытаясь согреться. Попытка сменить место на более защищенное от ветра не помогла, всё повторялось вновь и вновь. Это сводит с ума. Меня не покидает отчаянное желание пить, я мечтаю о стакане воды. И молоке. Очень хочется молока. Я чувствую себя Беном Ганом из «Острова сокровищ», который мечтал лишь о кусочке сыра. Я теперь его так понимаю. Для чего это случилось со мной? Почему? Определенно, произошла какая-то ошибка на небесах. Этого не должно быть со мной. Нельзя складывать руки, всего чуть-чуть напрячься и я буду дома. Эмоции на мгновение затмили разум и это стало очередной роковой ошибкой. В 10 вечера, спустя сутки после начала трека, я решаю спуститься по второму склону. Присмотревшись к склону в поисках возможного пути спуска, я вижу то, что хочу видеть. Сама скала отвесная, но где-то на середине склона есть нечто похожее на склон с наклоном около 75% и травой, в принципе достаточно для спуска. Но до середины надо еще добраться, оптимизм и безумное желание вернуться домой окрыляют и оглупляют. Я начинаю спуск, представляя, как скоро окажусь в гостинице, наемся и гордо сообщу Эстер, что помощь уже не нужна, т.к. справился сам.
Чуть спустившись и прижавшись к склону, балансируя на грани, держась за крошечные выступы и деревце. Подо мной есть небольшой уступ, но до него сантиметров 30-40, а переступить некуда, перехватиться негде. Но я же должен быть дома! Всё получится! Прыгаю… В следующий момент я, приземлившись на уступ, теряю равновесие и отклонившись назад, лечу вниз. «Ну вот, опять» - мелькает мысль. Ее прерывает удар головой о камень. Резкая боль чуть выше лба. «Теперь точно умру» - с печалью проносится в дурной голове, и все происходящее мне кажется уже таким будничным. Я чувствую себя летящим мешком с костями. Спустя 10 метров я приземляюсь на скалу. Когда-то я гордился, что в 2 часа ночи прыгал в Севастополе в море с 5-и метрового газопровода в незнакомом месте, это было страшно и захватывающе. Сейчас же я пролетел 10 метров вместо 5 и плюхнулся в камень вместо воды, но при этом нет никакого страха и гордости, есть только злоба на самого себя, на свою глупость и безрассудство. Я лежу на скале. Я жив. Я ощущаю разбитость во всем теле, тяжесть в голове и усталость в душе, я устал умирать, устал как после тяжелого рабочего дня. Но я жив, по-прежнему жив. С третьим днем рождения меня, вторым за сегодня.
Я чувствую, что вся моя голова, все лицо в крови. Пытаюсь пошевелить конечностями, работают. Голова болит, но на поверхности, сам череп цел, внутри головы тоже боли нет, т.е. скорей всего сотрясения нет. Пытаюсь приподняться – бесполезно. Шея болит и так слаба, что не может поднять голову. Схватив себя левой рукой за волосы, поднимаю голову, словно барон Мюнхгаузен, вытаскивающий самого себя из болота. Одновременно правую руку, согнув в локте, подтягиваю под себя, переваливаюсь на нее и, разгибая, помогаю приподнять тело. Полулежа оперевшись на руку, оглядываюсь вокруг. Достав из кармана телефон, включаю его и подсвечиваю режим фонарика. Вижу свою кровь на растениях, множество пятен на одежде. Вижу фонарик, он разбит, фиксирующая на голове лента порвана, светодиоды погнуты, торчат голые микросхемы. Блока с батарейками нет. Долго ищу его на ощупь среди травы и камней, но всё же нахожу. Вставляю, включаю, невероятно, но работает, хотя и приходится прижимать пальцем блок с батареями к контактам, т.к. крышки нет.
Я чувствую, как из головы льется кровь, кажется, что каждое мое движение усиливает кровотечение. Теперь ситуация кардинально изменилась, я не могу ждать до утра, т.к. не уверен, что доживу до него. Я понимаю, что в любой момент могу скончаться от кровопотери. Звоню Эстер: ситуация изменилась, приезжай сейчас, я повредил голову о камень и весь в крови. Она мне сообщает, что уже в пути. Слава Богу, что она не стала ждать утра.
Я переползаю чуть в сторону на более ровный участок скалы. И подложив под голову порванный рюкзак, положив рядом камень и палку, фиксирую голову, чтоб она не наклонялась в стороны. Остается только расслабиться и ждать. Я прикидываю, сколько Эстер потребуется чтобы найти меня: час-полтора на дорогу, полчаса-час, чтобы найти кого-нибудь в деревне, два часа, чтобы добраться до ущелья. Итого около 4-х часов. Так долго. Доживу ли. Надо ослабить кровотечение. Я пережимаю, утягиваю повязку на своей голове, но так держать долго невозможно. Нужен жгут. Но у меня его нет. Спустя минут 5 меня осеняет: у меня же есть ремень! Вытащив его из штанов и обмотав вокруг головы, крепко затягиваю. Т.к. голова гораздо уже таза, то необходимых дырок нет, поэтому приходится просто подложить конец ремня под голову.
Двигаться тяжело, усталость такая, словно разгружал вагоны. Двигаться больно, но не сильно. Сердце бьется как бешенное. Ну что ты делаешь, глупое, ты же так больше крови теряешь. Пытаюсь дышать медленно и глубоко, чтобы хотя б немного снизить частоту сердцебиения. Всё тело трясет, скорей всего от холода, но возможно и от повреждений из-за падения. Хотя мне кажется, что кроме головы, всё остальное цело. Кажется, что что-то булькает в солнечном сплетении, как будто мельчайшие хрящики трутся друг о друга. Такое происходит 2-3 раза за вдох или выдох.
В голове полный бардак. Страха по-прежнему нет, я не боюсь умереть, но я не хочу этого. Раньше я думал, что мне безразлична моя жизнь, теперь я понял, что хочу жить. Нет ни паники, ни отчаяния, но я сердит, раздражен на самого себя за свою легкомысленность. Какое, к черту, «быстрее домой», какой «стакан молока», о какой ерунде я думал. Сейчас бы лежал там наверху, спал десятиминутными обрывками, но мог согреться и был бы уверен, что доживу до утра. Прокручиваю события последних часов, дней. Как это все произошло? Такая стройная цепочка событий, совпадений, решений получилась случайно, волей злого рока или это разыгрывается некий сценарий? Почему всё это со мной происходит? Зачем? Что мне пытаются этим сказать высшие силы? Где мой ангел-хранитель, почему допустил все это? Я неудачлив, т.к. все это со мной произошло, или везунчик, ибо после всего этого по-прежнему пока живой? Все эти вопросы крутятся в голове, возникая вновь и вновь.
От Эстер приходят смс. Я не понимаю о чем они, поэтому не отвечаю. Теперь спрашивает, есть ли тут деревья. Что за глупый вопрос, это лес, здесь везде деревья. Теперь она пишет, что приехала в обезьяний лес, который показывала мне и спрашивает, откуда тут меня искать. Ну, что опять за ерунда, я же четко написал в первом сообщении название поселка, откуда я стартовал, неужели она совершенно не понимает, о чем раньше говорила, неужели она не понимает, где начало трека? В меня закрадываются подозрения и я лезу в путеводитель, сохраненный в телефоне. Черт возьми, так и есть. В Kaliurang, что на южном склоне, находится музей Мерапи и легкий дневной трек. А sunrise trek начинается из Selo, что у восточного склона вулкана. Я заблудился потому, что стартовал из совершенно другого места, и именно поэтому те люди на вершине были так далеко от меня. Каким же самоуверенным идиотом я был, что не проверил эту информацию по путеводителю, отнесся легкомысленно как к очередной достопримечательности, очередной из сотен посещенных. В рутине путешествия я потерял бдительность и внимательность, возомнив себя опытным и умелым. И вот теперь мое окровавленное тело лежит среди скал. Какие глубокие и неожиданные последствия имеют порой наши решения, казавшиеся до этого такими малозначительными и будничными. Я злюсь, малодушно злюсь на Эстер, что дала мне информацию, не понимая, о чем говорит, злюсь на себя за то, что не проверил эти сведения, и принимал решения, которые привели к такому печальному положению дел. Я понимаю, что уже бесполезно сердиться, этим ничего не изменишь, и на какое-то время удается успокоиться, но холод, трагичность ситуации и безделье вновь воскресают эти эмоции.
Эстер пишет, что с ней едет 20 ее друзей, что снова вызывает мое раздражение: нужен один гид, а не 20 друзей, которые совершенно не знают местность. К часу ночи они появляются на стартовой точке и спрашивают, где припаркован мой мотобайк. Да вы меня ищите, а не байк!
Ребята отправляются по треку, Эстер остается в машине на стартовой точке. Я отправляю ей смс с описанием места, где нахожусь: что я в «каменной реке» около большой стены, что эта каменная река раздваивается, что я скорее где-то в районе, где трековая тропинка выходит в «каменную реку». Но меня спрашивают о том, как найти тропинку, затем куда идти по ней. «Ну это же очевидно.» - сердито думаю я – «Более того, если они задают такие вопросы, значит явно не нашли или не стали искать гида. От их помощи никакого толку, они не успеют». Прошло несколько часов с момента прибытия Эстер на стартовую точку. По моим расчетам, ее ребята уже должны были добраться до ущелья. Но на мои прямые вопросы об этом Эстер не отвечает, присылая какую-то неинформативную ерунду, чем вызывает все большее мое раздражение. Я злюсь на человека, который пытается меня спасти, который является, по сути, моей единственной надеждой. Это так эгоцентрично.
Пытаясь дать какие-то ориентиры моего положения, я описываю крупные скопления городских огней в виде двух треугольников которые вижу, звезды. У меня в руках смартфон с GPS, но я даже не могу определить свои координаты, т.к. в стандартном наборе приложений отсутствует функция их отображения. Найти ближайшие бары – пожалуйста. Посмотреть свои координаты – нет. Но мне не нужны бары, мне нужны координаты.
Включаю интернет, в надежде, что карты Google в совокупности с GPS дадут мне подсказки о моем местонахождении. Но связь настолько плохая, что даже смс отправляются часто не с первого раза, а карты не загружаются вообще. Зато приходят сообщения, в которых я вижу обиду и возмущение, что я так долго не отвечаю. Я очень переживаю, когда на меня обижаются, что в совокупности со стрессовым состоянием окончательно затмевает рассудок и с досады, что в непростой для меня ситуации меня заставляют еще и испытывать чувство вины из-за какой-то ерунды, я решаю написать ответ: «Извини.я в жопе.потерялся на вулкане.меня ищут уже 6 часов.я упал с горы 4 этажа и ударил голову о камень. Лежу весь в крови! Не могу двигаться, ходить.не знаю останусь ли живой. Извини....». И этим сообщением я между строк хочу сказать: «Отстаньте все, у меня и без того проблем и забот хватает». В этот момент я не думаю о том, что это сообщение взорвет мозг адресату, заставит его испытать сильнейший стресс. Сейчас я думаю только о себе, я жалею только самого себя, все же остальные потерпят. В стрессовой ситуации из меня вылезают все те гнилостные черты характера, что обычно сидят глубоко внутри и не видны.
Я все меньше верю, что Эстер мне поможет. Мне остается рассчитывать только на себя. Я пытаюсь встать на ноги, чтобы оглядеться. Уверенный, что нахожусь в том ущелье, где кончается тропинка из деревни, я собираюсь дойти до нее сам. Но как только я встаю, из обеих ноздрей начинает струиться кровь. Не капать, а именно струиться. Этого еще не хватает, кровь у меня на весь золота сейчас. Приходится угомониться и лечь обратно.
Эта безысходность помогает все же успокоиться, окончательно смириться и ждать. Ждать решения своей судьбы. Снова пытаясь расслабить тело, бьющееся в конвульсиях от холода, я мысленно прощаюсь со своей семьей, родными, друзьями. Я прошу прощения за тот негатив, что доставил этим людям. Я благодарю небеса за то, что у меня была такая жизнь. Я доверяю им, если они решат, что лучше ее забрать, если они решат, что я выполнил свое предназначение или, наоборот, не имею шансов выполнить. Я делаю это сейчас потому, что потом может быть уже поздно.
Успокоившись, я начинаю даже скучать. Вспомнив про фотоаппарат, я достаю его и осматриваю. В этот раз ему, как и мне повезло меньше: отломан видоискатель, обнажив внутренности камеры, деформирован объектив. Но при этом камера включается и что-то даже снимает! У нас с ней столько общего, оба вышли сухими из воды в прошлое падение, оба искорёжены, но живы теперь.
Как же хочется пить. Хотя бы несколько глотков воды. А еще лучше молока. Я бы сейчас целое состояние за него отдал, да некому. Я не ценил столько простых радостей в жизни. Подумать только, я чуть не отдал жизнь только что за то, чтоб выпить поскорее молока. А раньше мне было жалко за него лишний раз пару долларов отдать. Я вернусь, обязательно вернусь и буду наслаждаться каждым мигом, каждой мелочью: стаканом чая, молоком с печенькой, шумом улицы, возможностью спать в кровати. Всё то, чего я сейчас лишен. Я буду наслаждаться и тем последним, что у меня еще не отобрали: жизнью.
ДЕНЬ ВТОРОЙ
Так тянутся часы… Наступает рассвет 12 августа. Я чувствую, что кровотечение остановилось, мои движения не вызывают струйки крови по лицу. Пытаюсь снова встать, из носа теперь тоже не льет. Я выжил, я дожил до утра, я вижу солнце. Спасибо! Значит, есть еще какие-то дела для меня на этом свете. Думаю, именно то, что я окончательно смирился со своей судьбой, доверившись тем, кто наверху, спасло мне жизнь. На радостях фотографирую свое улыбающееся окровавленное лицо на память.
Потеряв надежду быть спасенным отрядом Эстер, я решаю продолжить путь и попытаться помочь себе сам. В конце ущелья я слышу звуки мотобайков, значит там дорога, буду направляться к ней. Я отправил Эстер все возможные приметы своего местонахождения, что знал. Я сотню раз поругал себя за то, что у меня нет с собой зажигалки, чтобы сейчас развести огонь и дымом показать свое положение. Хотя буквально пару дней до этого, Эстер спросила у меня: «Почему у тебя нет зажигалки». «Я же не курю, зачем мне она нужна?» - ответил я. «Зажигалка ни для кого не бывает лишней» - пророчески заметила она.
На последние деньги отправляю Эстер смс, что пытаюсь выбраться сам. Затем ослабленный, слегка качаясь, я аккуратно и медленно переступаю по камням. Вскоре я понимаю, что это опять не то ущелье, в которое первоначально меня привела тропинка. Но обратно дороги нет, есть только вперед.
Через пару часов я вновь упираюсь в отвесную скалу. Спускаться по ней не так высоко, всего метра 3. Но я очень слаб даже для этого и при этом понимаю, что третьего китайского предупреждения для тех, до кого туго доходит, не будет – я разобьюсь окончательно.
Заметив, что метров через 300 правый склон имеет пологий спуск в ущелье, я решаю обойти обрыв по горе лесом. Забравшись на несколько метров в гору, понимаю, что вдоль склона идти не получится, т.к. там очень колючий густой кустарник. Придется подниматься гораздо выше и обходить по верху горы. Там вскоре я замечаю участок с деревьями и практически без зарослей. «Ну, наконец-то подарок судьбы» - мелькнуло в голове и я бодро шагаю, лишь парой ударов палкой расправляясь с кустарником и лианами. «Да не нужны мне ущелья, я и по горе лесом отлично пройду подольше, чем каждый раз мучиться с обрывами». Заросшие и свободные участки сменяют друг друга. Пройдя несколько часов, я утыкаюсь в склон. Гора заканчивается довольно обрывистым склоном огромной высоты. Черт, я снова наступил на знакомые грабли. Ну почему я на радостях, что нашел хороший путь, решил, что в его конце я смогу спуститься. И вместо того, чтобы вернуться по проторенной дорожке и искать спуск там, где я его видел, я тут же вновь наступаю на прежние грабли и начинаю его искать здесь поблизости. В результате, потеряв тот замечательный слабозаросший маршрут.
Анализируя свои решения, я замечаю, что многие из них я принял, руководствуясь принципом «Только вперед, ни шагу назад». Такая чрезмерная целеустремленность стала компенсацией за ее прежнее отсутствие. Мне всегда не хватало настойчивости и напористости в характере и весь этот трек стал возможностью проявить их. Но, как известно, лекарство от яда отличается только дозой. И в этот раз я явно переборщил с дозой, создав тем самым множество проблем.
Поиски возможности спуститься потерпели крах. Придется возвращаться. Обратная дорога стала полной противоположностью первой: сплошные заросли, которые так и хочется назвать непроходимыми, если бы я через них не прошел, ибо другого пути не было. Я уже не переживал за какие-то дырки на одежде, для меня было главное вернуться домой, любой ценой. А вот кроссовки тревожат, они еле дышат, подошва почти оторвалась. Если окончательно оторвется, то я погиб, босиком по лесу и скалам далеко не уйдешь.
Уверенность в счастливом окончании этой истории то появлялась, то исчезала. Иногда я слышал вдалеке голоса, и без того быстро колотящееся сердце билось еще сильнее с надеждой, мне казалось, что это человеческие голоса. Я кричал, но мне никто не отвечал и голоса тоже не повторялись. «Наверное, птицы, показалось» - каждый раз в таких случаях думал я. Иногда я слышал шум волн, но понимал, что это всего лишь гудит ветер в ветвях деревьев.
Прошло уже полутора суток с момента старта, последний раз я что-то пил и ел около 20 часов назад. Я понимаю, что без воды организму долго не продержаться, тем более ослабленному падениями и при этом продолжающему испытывать серьезные физические нагрузки. Я не помню точно сколько, сутки или двое. Я думаю только о воде, жажда так сильна, что занимает все сознание. Я пробовал слизывать росу с листьев, но ее так мало, что совсем не ощущается. В какой-то момент я в сердцах и отчаянии думаю: «Господи, кто-нибудь, я готов продать душу за воду». Где-то через полчаса, срубив палкой очередной участок зарослей травы и кустарника, я ощущаю на своей руке каплю воды. Я смотрю на нее как золотодобытчик на первые крупицы золота. Откуда она? И в следующий миг я замечаю сломанный мной молодой побег кустарника. Эврика! Господи или кто-то еще, кто принял эту сделку, спасибо! Я, жадно схватившись за побег, очистил его от грязной кожицы и засунул в рот сочную сердцевину. Она всего пару миллиметров в диаметре и 10 сантиметров в длину, но это именно те капли влаги, что я ощущаю и которых мне так не хватает. Я спасен! Я продержусь! Хвала небесам! Рядом я нахожу еще один такой же побег и выпиваю и его. Начинаю ломать другие ветки и травы вокруг в поисках сочной сердцевины, но такая встречается крайне редко. Мне удается найти еще несколько стеблей других растений. В голове возникает мысль, что они могут быть ядовиты, но я успокаиваю себя тем, что пью совсем чуть-чуть и разных растений. Но даже это чуть-чуть на удивление заметно уменьшает жажду. Все относительно, когда нет ничего, то и пара капель – счастье. Есть тоже хочется, но голод как в случае с любым ощущением, через какое-то время ослабевает, т.к. мозг перестает его замечать, переключившись на использование резервов. Но жажда же была так сильна, что я готов был уже пить собственную мочу, если бы придумал способ как это делать в отсутствие посуды.
С этого момента, я, ломая ветки и стебли трав, периодически проверяю, есть ли в них что-нибудь поживиться. Одно из растений, выглядящее страшным колючим ежиком снаружи, внутри оказалось таким сочным и вкусным, что я просто завалился на землю, чтобы расслабиться и полностью ощутить тот маленький момент счастья, что дарит вкусный обед. Правда, больше я его не встречал в таком виде, только уже взрослым кустом без всякого сока. В природе все сбалансировано и поэтому позже я нашел другое растение, первоначально на вкус оно было нормальным и я его высосал, но уже через несколько минут я ощутил такую горечь во рту и жжение на языке, что уши в трубочку сворачивались. Попытки «залить» это жжение другими травами не удались, любая жидкость только усиливала это жжение. Пришлось ходить с ним до утра, пока само не выветрилось. Пару раз я видел красные фрукты, похожие на персики, но они были очень высоко на деревьях и добраться до них было невозможно. Да я и не знал, съедобны ли они.
Несмотря на то, что я нашел источник воды и, возможно, даже каких-то микроэлементов, я чувствую некоторую слабость и часто ложусь прямо на землю, чтобы отдохнуть. При этом очень хочется спать, но заснуть не могу. Я закрываю глаза или разглядываю небо или букашек, суетящихся вокруг меня, в любом случае, я думаю о доме, я представляю, как вернусь в гостиницу, где есть кровать и еда, как увижу вновь людей, как вернусь когда-нибудь в родной город и увижу семью.
Семнадцать часов, темнеет, я пару часов шел туда и полдня обратно, а так и не нашел дороги. Тем не менее, пора готовиться ко сну. К попыткам уснуть. Расчистив небольшую площадку, укладываю ветки и сверху накидываю листья, надеясь, что это хотя б немного уменьшит ощущение холода. Ложусь. Свой рюкзак я потерял где-то в лесу, выпал из кармана, поэтому под голову подкладываю листья. Шея по-прежнему слаба и голову приходится поднимать рукой. Зверей я не боюсь, побродив по этим зарослям, я понимаю, что вряд ли какое-то крупное хищное животное сможет здесь спокойно передвигаться. А насекомые и змеи? Тоже не страшно. Если мне суждено отсюда выбраться, то они меня не тронут, если нет – то какая разница от чего умирать, от змеи или голода.
Раздражают только комары, пока нет так холодно, они не дают уснуть. Глубокой ночью они пропадают, но не дает уснуть уже холод. Остается только лежать и думать. Думать ни о чем. Мысли все одни и те же: почему все это произошло, какой я дурак, что сделал то-то и то-то, о том, как я не ценил такие мелочи, как стакан чая, люди вокруг меня. Я верю, что выберусь, и представляю, как скажу об этой истории родителям, чтоб они не волновались.
Мне кажется, что так и не удалось поспать из-за холода, но тогда это уже третья ночь без сна, невозможно иметь такую физнагрузку и столько не спать. Скорее всего, я все-таки проваливался в кратковременный сон, не замечая этого.
ДЕНЬ ТРЕТИЙ
Рассвело. Пора продолжать путь. Мне кажется, что я в лесу, в горах провел всю жизнь. Прорубание сквозь дебри стало моим смыслом жизни, моими буднями, моей работой. Это наскучило, утомило и стало вызывать некоторое раздражение. Я уже не жалею не только одежды, но и себя, голыми руками разрывая колючие лианы и ломаю ветки кустарника, усеянные шипами. Я вдруг осознаю, что моя шутка оказалась реальностью: я стал тем самым настоящим призраком Мерапи. Я ободряю себя тем, что мысленно напеваю песни. Особенно часто повторяю припев из трека «Остаться в живых» древнего ТВ-шоу, это ободряет.
Ломаю заросли, в самых густых дебрях, где невозможно сломать, там приходится ползти на животе, расчищая минимум, либо, наоборот, забираться наверх и ползти по ним как по перине, настолько они порой прочные.
В этот день мне совершенно не везет с растениями. Не попадается ни одного сочного, пригодного для того, чтоб из него высосать влагу. При этом организм требует мочеиспускание! «Эй, организм, ты в курсе, что у нас тут дефицит жидкости, чтобы ее так транжирить» - я пытаюсь себя приободрить и развлечь шуткой. От возмущения я придумываю, как можно пить мочу: нужно просто пописать на ладонь, этого мало, но хотя бы что-то. Ладонь при этом конечно вся грязная и пить из нее опасно. Но можно положить на нее листья деревьев - развиваю я свою идею. Да, это кажется противным. Но для меня нет уже никаких границ, ведь речь идет о выживании. Моча жутко жжет раны и противна на вкус, отдавая горечью чего-то протухшего. Но сейчас это, прежде всего, жидкость, необходимая для выживания.
Около четырех часов вечера, где-то вдалеке сзади, в направлении города я услышал голоса особенно четко. «Help! Sos!» - привычно кричу я. И мне, наконец, отвечают: «Хэээй» - слышу я и этот звук ласкает мне слух. Меня все-таки нашли. Переговариваться с ними сложно, слышно плохо и речь тяжело разобрать. Но меня нашли! Это придает мне сил и я прорубаюсь к склону. «Оставайся на месте» - кричат они мне. Остаюсь, остаюсь. Выбравшись максимально к краю, пытаюсь подать им знак, чтоб определили где я: бросаю палки в ущелье. Но они мне так и не отвечают, видят ли это или нет. Такое игнорирование и отсутствие диалога вызывает напряжение.
Вскоре, наступают сумерки. Ничего не сказав, они удаляются. Я понимаю, конечно, что ночью вести поиски бессмысленно, но такое отношение явно не вносит доверия к этим людям.
Т.к. весь вечер я провел перекрикиваясь со спасателями, то постель, как в прошлый раз, себе подготовить не успел. Что ж, посплю на земле. Откинув лианы с колючками, укладываюсь на голую землю.
Очередная, третья по счету, ночь прошла как обычно в борьбе с холодом и попытках уснуть. Всё тот же круговорот мыслей. Но в какой-то момент я, подумав о своей семье, родителях, сестре, ощущаю такое давящее чувство одиночества, что глаза не выдерживают и из них одна за другой катятся слезы. «Что ты делаешь, у тебя и так мало воды в организме» - говорит рассудочный я. «Отстань, зануда» - обрывает его дремавший все это время сентиментальный я. Завтра ты будешь дома. Всё это время тебе казалось, что вот-вот ты будешь дома. Но завтра это точно случится. Расслабься, всё будет хорошо.
ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ
На рассвете я встаю с отличным настроением, счастливый конец близок. Я выхожу к склону, чтоб покликать спасателей, но они не отвечают. Видимо, еще не подошли. Ладно, пока пофотографирую Мерапи остатком камеры, на рассвете он великолепен и уже не вызывает такой неприязни из-за этой истории. От него поднимаются струйки облаков, словно испарины.
Прошла пара часов, спасателей все нет. «Ладно,» - думаю я – «Пока пойду, чтобы проложить себе дорожку к спуску и встречусь с ними уже в ущелье, я так долго шел, определенно я близок к цели, а заодно попробую найти сочные растения». Пока я прокладывал дорогу, где-то в районе полудня я вновь услышал голоса. Они-таки пришли. Я из всех сил кричу в ответ. Но через 15 минут они перестают отвечать. Я пребываю в полнейшей растерянности и разочарован. Что это было? Почему они ушли? Отмена операции? Какие-то непредвиденные трудности? Вот точно ни на кого надеется нельзя, что ж, продолжаю свой путь.
Неподалеку высоко над ущельем летает черный орел. Хм, значит, здесь есть на кого охотиться. Птиц здесь полно, но ни одну не видно, только слышно. Эх, мне бы сейчас подняться на их высоту, да взглянуть оттуда.
Спуска по-прежнему невидно и я решаю попробовать посмотреть ситуацию на другом склоне. И о радость, по нему можно спуститься! Наконец-то я на поверхности, где не нужно махать палкой, чтобы сделать шаг. Сделав пометки, чтобы легче было найти место спуска, отправляюсь обследовать ущелье в сторону города. Но там поджидает разочарование – обрыв. Зато есть лужа с личинками глубиной более метра. Вода! От нее сильно несет серой, но плевать. Пить ее опасно, не хватало еще какую-нибудь кишечную инфекцию подхватить, но рот пополоскать можно. Набираю в ладонь, гоняю во рту, сплевываю. Противная на вкус, но вода. Ох, как хочется искупаться, но пока ограничусь только тем, что помочу ножки. Погрузив ноги в сладостную прохладу, впервые за долгое время ощущаю счастье. Затем, развалившись на скале у обрыва, валяюсь и сушу их, словно загорая на пляже. Борьба за выживание требует иногда и позитивной искорки, чтобы не впасть в уныние. Высушив ноги, отправляюсь обратно босиком к вулкану осмотреться и натыкаюсь на вулканическое болото, участок влажного серного песка. Наступив на него, нога чуть проваливается в жижу, поступенно погружаясь глубже, чем по щиколотку. А что? Когда еще будет возможность принять серную грязевую ванну на вулкане, представляя, что находишься на лечебном курорте, а не потерян среди гор. Облепив ноги грязью, возвращаюсь к луже и смываю ее. Пора двигаться дальше, обогнуть гору и попытать счастья в ущелье, что по другую сторону.
Выйдя к другому ущелью, я снова натыкаюсь на обрыв и останавливаюсь в полном недоумении. Я знаю это место. Это то самое место, где я пару дней назад упал и повредил голову. Вот это издевательство судьбы! Два дня коту под хвост. Возвращение затягивается, надо подумать о еде. О, как раз вон дождевой червяк лежит. Я уже думал о том, чтобы есть в лесу тех насекомых, что там ползают, но мне они не знакомы, поэтому риск слишком велик. А дождевой червяк, он же свой, родной, его рыбки в речках едят, значит, и я могу. Подобрав его, ищу ближайшую лужу, чтобы отмыть от песка. Он чувствует свою скорую погибель и активно изворачивается. Извини, приятель, так надо. Отмыв его и выдохнув для смелости, откусываю кусок червяка. Жую. Червяк, оказался плотно позавтракавшим, поэтому внутри него полно земли. Сама же оболочка напоминает резину, ее можно жевать бесконечно, но толку от этого нет. Словом, дождевым червяком не наешься.
Тут я вспоминаю, что рядом же и то место, где я упал первый раз, и там, на склоне, остались печенья, до которых я не дотянулся. Двигаюсь туда. Вдруг вдалеке я вижу силуэт человека и чего-то вроде тележки или огромного рюкзака рядом. Мне кажется, что он что-то собирает среди камней. Должно быть, какой-то местный знахарь бродит по горам в поисках трав. Я спасен, он покажет дорогу. На миг закрадывается подозрение, что это всего лишь камни, но я гоню его прочь. Я хочу верить! Все выглядит так правдоподобно! Это человек, а не камень. Ускоряю шаг, на лице появляется улыбка! Это всего лишь камень… На эти 10 минут я был не одинок среди диких скал.
Добравшись до места первого падения, я нахожу то самое дерево, свою бутылку из-под воды. Забравшись наверх, я обнаруживаю свои печенья. Коричневые, они размокли от росы, разварились на солнце, перемешались с песком - они выглядят, как куски фекалий. Но это самая лучшая еда на многие километры вокруг. Набив ими рот, спускаюсь вниз. Пережевывать их без воды и слюны очень тяжело. Прихватив бутылку, набираю в нее воды из лужи, она мне еще пригодится, в лесу воды нет. Хотя, забираться с бутылкой в руках будет гораздо сложнее. Но, полоща ей рот, так сложно удержаться от того, чтобы не сделать пару глотков.
Вечереет, решаю не возвращаться в лес, а переночевать на скалах. Помню, что здесь ловит сотовая связь, поэтому отправляю Эстер смс с вопросом, почему ушли спасатели. Пристроившись в ложбинке между двумя скалами, пытаюсь уснуть. Поздно вечером где-то неподалеку начинает играть музыка: барабаны и еще какие-то инструменты, которые я не узнал. Эта музыка напоминает ту ритуальную, которую древние племена играют во время плясок вокруг костра. Она очень красива и я чувствую себя на последних рядах зрительного зала. В какой-то момент забываешь, что ты потерян среди скал и лесов. Музыка длилась довольно долго, около часа. Откуда она? Наверное, в деревне что-то празднуют.
ДЕНЬ ПЯТЫЙ. СПАСЕНИЕ
Прошла моя пятая ночь в режиме «остаться в живых». На рассвете, набрав воды, возвращаюсь в лес. Предварительно фотографирую окрестные склоны, чтобы потом из леса лучше ориентироваться по верхушкам деревьев. Когда приходится карабкаться, засовываю бутылку в штаны. Идти по своим проторенным дорожкам приятно и практически не напрягает. Решаю, что буду перепроверять склон каждые полчаса и так не пропущу нужный спуск. Около 10 часов утра слышу голос из ущелья позади себя: «Хэээй». Он совсем не далеко. Что делать: снова довериться спасателям или идти дальше и пытаться найти спуск самостоятельно? Конечно, положиться на спасателей! Я и так пробродил два дня впустую как слепой котенок. «Оставайся на месте, оставайся на месте» - кричат они мне. Я слышу, как они прорубают просеку и пытаются подняться по склону ко мне. Я возвращаюсь обратно и дойдя до знакомого дерева, на которое могу залезть, забираюсь и, раскачиваясь, подаю знак о своем местоположении. Они, наконец, меня видят.
Спустившись, продолжаю движение в их направлении. «Оставайся на месте» - без конца кричат они мне. «Я только перелезу в тень, не могу сидеть на солнце» - кричу им в ответ. Переместившись в тень под заросли кустов, останавливаюсь и прислушиваюсь. Они явно прекратили работы, шума больше нет. «У вас все в порядке?». И в ответ уже набившее оскомину: «ОК, оставайся на месте». Диалога снова не получается, это заставляет нервничать. «Эй, почему вы остановились? Есть проблемы? Вы можете достать меня?» - выпытываю я у них. «Нет, не можем. Ждем вторую группу с другой стороны» - наконец-то вразумительный ответ. «Когда они найдут меня?» - продолжаю я. «Через час» - получаю ответ. Никаких признаков и звуков другой группы я не слышу, это тревожит. Но в Индонезии, когда говорят час, то имеют в виду 3, поэтому несколько часов можно лежать и не волноваться. Надо набираться сил, чтобы идти, когда меня найдут. Улегшись на землю, пытаюсь задремать.
Ребята в ущелье явно не переживают. Я слышу непрерывную болтовню и громкий смех. Меня это задевает. Я тут лежу, страдаю, а им смешно. Пытаюсь успокоиться и не обращать на это внимание. Но когда они вдруг умолкают, я наоборот начинаю чувствовать тревогу, переживать. Эй, вы все еще здесь? Уж лучше болтайте и смейтесь, мне так спокойнее.
Действительно, через несколько часов я заслышал слабые голоса с другой стороны горы. Они идут! Ребята рядом со мной просят меня иногда кричать «Help», а лучше «Ипон», имя лидера той группы. Я чувствую, что у меня уже нет сил даже кричать, мне надо восстанавливаться и набираться сил для каждого крика. Я был слаб и до этого, но не в такой степени. Почувствовав близость спасения, организм тут же потерял тонус.
Настроение отличное, осталось немного, хотя я уже привык не верить на 100% в скорое спасение. Сколько раз я уже думал «Вот-вот и буду дома», но я всё еще здесь.
Около половины пятого я услышал голоса совсем близко и через минут 10 в 5 метрах от меня вижу человека в черной футболке, он полз той тропинкой, что проделал я. Вздох облегчения. Он рывком добирается до меня и плюхается рядом. Следом за ним откуда-то вылезают новые и новые ребята, окружая меня. Как же я вас рад всех видеть! «Как ты? Идти можешь?» - спрашивают они, глядя на мое лицо в запекшейся крови. «Да, я в порядке, могу» - успокаиваю я их. «Хорошо, потому что у нас нет медиков, только поисковики» - поясняют они. Один из них достает и выкладывает передо мной воду, хлеб, печенья, сгущенку. Об этом моменте я так мечтал, но нет сил даже чувствовать счастье. Я пью воду, она ужасна на вкус. После долгого употребления воды из лужи с высокой концентрацией серы, даже обычная вода становится серной на вкус. Показываю ее ребятам: она опасна? «Да нет,» - улыбается один из них – «ее можно пить понемногу» - и в доказательство отхлебывает из моей бутылки. «А вот мочу ты пил напрасно» - добавляет он. «У меня не было выбора» - оправдываюсь я.
Организм так отвык есть, что я питаюсь через силу, словно после сытного обеда. Я не чувствую голода. Запихнув в себя несколько кусочков хлеба со сгущенкой, от печенья отказываюсь. Пока ем, оглядываю своих спасителей. Их 9 человек, молодые парни, преимущественно в оранжевых футболках, они навьючены огромными рюкзаками, явно для долгого похода. Теперь понятно почему они пробирались так долго. Я несколько смущен таким количеством, я полагал, что меня будут искать человека 3-4. А 9, да еще несколько в ущелье, я чувствую смущение из-за того, что потревожил столько людей. Кто-то из них дергает меня сзади за уши. Я замираю от неожиданности. Парень рядом улыбается и говорит: «Не пугайся, это он так показывает, что он любит тебя». «А у нас в России это означает поздравление с днем рождения» - с улыбкой отвечаю я – «Сегодня у меня действительно новый день рождения, спасибо, что подарили его». Один из парней, напоминающий мне медведя из русских сказок, большой и добрый, пристально смотрит на меня, улыбаясь, он похоже не говорит по-английски. «Ты ему снился сегодня,» - комментирует его друг – «Мы знали, что найдем тебя». Я чувствую себя, как в семье.
Расспрашиваю, кто они такие. Оказывается многие из них студенты, возрастом около 20 лет, причем из разных уголков Индонезии. Все они по тревоге слетелись сюда, чтобы спасти меня. Вот это да, вот это система! Они входят в некоммерческую организацию SAR (Search and Rescue). Увлекаются походами, альпинизмом, а заодно занимаются спасением таких как я. Ребята отлично экипированы: рюкзаки, рации, карты, навигационное оборудование. Все это и транспорт – за свой счет. Я теряю дар речи от такого альтруизма. Это нельзя не оставить без поддержки.
Один из них показывает, что хватит разлеживаться, пора идти. Мне определяют место в середине колонны и мы выдвигаемся. Через несколько минут хода останавливаемся и один из ребят ловко как обезьяна забирается на дерево безо всяких сучьев. Они совещаются, определяя маршрут. Мне остается только наблюдать, придерживая челюсть. У каждого из них своя функция: кто-то отвечает за навигацию, несколько идут налегке без рюкзака и, по очереди работая мачете, расчищают дорогу, ребята покрепче несут особенно огромные рюкзаки, выполняя роль транспортных слонов, кто-то натягивает веревки для крутых спусков. И от них исходит такая доброжелательность, что мне стыдно вспоминать, как все балийцы предостерегали меня: «Не суйся на Яву, там опасно, там криминал, там психи». Нет, здесь полно людей с огромным сердцем.
Через полчаса мы спускаемся в ущелье. Там нас ожидают еще человек 5, среди них представитель государственной службы спасения и врач. Последний осматривает меня и, не найдя видимых повреждений, успокаивается. Устраиваем небольшой кофе-брейк. Один из парней, прилетевший с севера Суматры из провинции Ачех, где я недавно был, угощает всех своим родным кофе из термоса. Вкуснейший кофе.
Делаем коллективные фото и пора идти дальше. По дороге рассказываю мужчине из службы спасения как меня угораздило здесь оказаться. Вскоре мы упираемся в огромный обрыв, около 30 метров. Объявляется привал и кто-то начинает снова варить на костре кофе, другие готовят альпинистское снаряжение для спуска. Главный с улыбкой спрашивает у меня, готов ли я спуститься с обрыва по веревкам. «А у меня есть выбор?» - с улыбкой отвечаю я. «Нет, я из вежливости спросил» - и все дружно засмеялись. Пока идут приготовления, я продолжаю общаться с ним, рассказывая свою историю и расспрашивая его о том, как все происходило по ту сторону операции. Он сообщил, что спасательной службы как таковой нет, он дежурит в поселке один, на него вышла Эстер, когда пыталась найти карту местности. Он в свою очередь вызвал поисковый отряд SAR.
Ко мне подходит один из парней. «Ты тут на скалах ночевал?» - спрашивает он. «Да, пару ночей провел на скалах» - отвечаю я. «Тебе очень повезло, тут водятся тигры» - ошарашивает он меня. Я недоверчиво смотрю на него, считая все это шуткой, так в Индии меня уже разыгрывали. Он, видя мое недоверие, уходит и через некоторое время возвращается, протягивая мне на ладони несколько черных засохших комочков, похожих на уголь: «Это тигриные какашки. Тебе реально очень повезло».
Наступает вечер, горы погружаются во тьму. Меня пристегивают карабинами к тросам, дают каску с фонариком и спускают вниз. Я никогда раньше не занимался альпинизмом и не спускался по таким крутым скалам. Это очень неожиданный опыт и я чувствую страх, хотя понимаю, что это куда менее страшно, чем одному без страховки карабкаться по вершине вулкана.
- А это самая короткая дорога? - спрашиваю я, спустившись.
- Да, мы по ней пришли.
- А по другую сторону? Через то ущелье, где вы были, когда нашли меня. Я слышал там звуки мечети и мотобайков. Мне казалось, до дороги там пара километров и я шел в ту сторону.
- Нет, там около 30 километров. Это просто звуковая иллюзия.
Когда все оказались внизу, мы продолжаем путь. Впереди поджидает еще несколько обрывов меньше высоты, где также натягиваются веревки и, держась за них, спускаемся. Через полчаса хода мы добираемся до базового лагеря. Там еще больше людей, в том числе и два полицейских. В стороне лежат оранжевые носилки. Слава Богу, что они не понадобились. Все снимают на фото-видео камеры, фотографируются со мной. Словно welcome-drink, встречающийся в дорогих отелях, меня угощают какао. Ребята готовят ужин на костре: лапша. Я, скромно съев пару ложек, вижу, что никто больше не ест, и за минуту уплетаю весь котелок. Организм постепенно привыкает, что есть пища и начинает требовать ее больше и больше. Мы болтаем, шутим, смеемся как старые друзья на лесном пикнике. Один из спасателей придумывает мне новое имя, Саламатов, образованное от индонезийского «саламат» (безопасный) и традиционного окончания русских фамилий «-ов». Все подхватывают эту идею и впредь обращаются ко мне только так. Ребята пускают по кругу полулитровую баклажку из-под воды, в которую налит местный некрепкий алкоголь. Я уже 5 лет принципиально не употреблял алкоголя вообще. Но сейчас особый случай, я не могу отказать тем, кто спас мою жизнь, и делаю пару глотков.
«А ты призрака видел?» - вдруг задает кто-то вопрос. «Нет, не видел» - отвечаю я и уже не шучу как в прошлый раз.
Пора снова идти дальше. Я не думал, что это ТАК далеко. Мы пробираемся зарослями кустов, камышей, лесом. Идем в полной темноте. Через пару часов к нам присоединяются еще люди, преимущественно военные. Да сколько же их тут всего?! Двое из них берут меня под руки и как психа или опасного заключенного ведут по тропинке. Они не говорят по-английски и все объяснения, что я могу идти сам, бесполезны. Ладно, ведите.
Еще через полчаса вокруг начинают появляться еще люди, они бегают вокруг колонны и фотографируют меня. Наверно местные жители из деревни, заслышали про операцию и пришли поглазеть.
С каждой сотней метров их становится все больше и больше. Боже, где я? Что происходит? В какой-то момент я понимаю, что полностью окружен людьми! Да, я хотел, я мечтал увидеть людей, но кто-то там наверху переборщил, исполняя эту мечту. Военные, что вели меня под руки, уже практически выполняют роль моих телохранителей, отбивая меня от толпы. Я почти ничего вижу из-за вспышек камер со всех сторон. Мне страшно. Я не понимаю, откуда их здесь столько? Я ждал, что меня будет спасать 3 человека. Я в шоке от такого внимания ко мне. Я всегда старался быть в стороне от любой публичности, от любого внимания к себе, именно поэтому, например, я удалил из всех соцсетей и мессенджеров дату своего рождения, чтоб меня не поздравляли с ним. А сейчас я как какая-то поп-звезда, продираюсь с охраной сквозь папарацци, под вспышки десяток камер меня сажают в армейский джип. Рядом садится военный и парень из спасотряда. Но люди все равно пытаются сфотографировать сквозь лобовое стекло, не давая машине ехать. Я вернулся в какой-то другой мир. Мне неуютно здесь.
Меня привозят в поисковый штаб. Я вижу компьютер, огромный монитор и толпы, толпы людей! Спасателей, военных, репортеров, зевак. Меня проводят внутрь, бесконечно фотографируют, представляют разных людей: начальник поисковой операции, полицейский начальник. Я жму всем руки на камеру для протокольной съемки, стараюсь улыбаться и беспрестанно говорю «спасибо». Я не знаю, что говорить, т.к. полностью застигнут врасплох. Это не я, это происходит не со мной. Это какой-то розыгрыш, я стал участником какого-то ТВ-шоу. Я же все эти дни представлял как тихо и незаметно вернусь в город.
В толпе в первых рядах я вижу пожилую женщину. Не знаю, почему я обратил на нее внимание. Наверное, потому что она напомнила мне маму. Когда я проходил мимо нее, она протянула мне что-то. Я взял и не глядя положил в карман. Лишь спустя несколько часов я разглядел, что это был какой-то сухофрукт, нанизанный на булавку. Еще она дала мне бутылку воды. Увидев это, военный отобрал ее и протянул мне другую, как будто боялся, что она была отравленная.
БОЛЬНИЦЫ
Меня посадили в машину скорой, я хотел сесть, но настояли, чтоб я лег на кушетку. Хорошо, ложусь. Захлопнулись двери. Я остался один. Под визг сирени мы несемся куда-то. Я в ступоре. Я не понимаю, откуда столько внимания. Чувствую себя маугли, которого вдруг вернули в город. Включаю телефон, заряда осталось всего несколько процентов. Эстер, умничка, положила денег. Захожу в соцсеть, чтоб опубликовать, что я жив. На радостях и под впечатлением от общения со спасателями пишу какую-то ерунду. Отправляю смс маме. Читаю сообщения: где ты, мы засыпали письмами посольство. Откуда все узнали? Неужели то мое опрометчивое сообщение подруге подняло волну, подняло всю шумиху? Мне становится страшно. И стыдно. От того, что моя глупость стала так публично известна. И становится неловко, что из-за меня напряглись столько людей. Я вновь меняю статус, ворча, что зачем было поднимать такой шум, обращаться в посольство, меня бы и так спасли. И только спустя какое-то время, когда я успокоюсь и прокручу все в голове снова, я пойму, какую глупость я только что сказал. Вся эта история случилась из-за цепочки мелких совпадений, образовавших систему. И то, что я спасен – это тоже цепочка совпадений и пусть мне не нравится эта шумиха, но без нее, кто знает, я может и не остался бы в живых. Еще раз спасибо, всем тем, кто сложил эту самую цепочку, по которой я выбрался.
Тем временем меня привозят в больницу. Отличная новая больница, та, которую показывают в западных сериалах. Все блестит чистотой и новизной. Но за этим блеском я уже начинаю видеть суровую действительность. Пелена очарования и восторженности спадает. Я понимаю, что такие усилия и внимание были ко мне только лишь потому, что я иностранец. Только лишь потому, что включилось посольство, да и самой Индонезии необходимо было показать, что это страна, ориентированная на туристов, что здесь им ничего не угрожает и им всегда придут на помощь. А в это время в коридорах больницы лежат в тяжелом состоянии люди. И на них никто не обращает внимания. Кому это интересно, когда есть глупый русский. Да я здоров, я сам передвигаюсь, у меня не болит голова, вы лучше посмотрите на эту бабушку, отдайте ей мое место, а меня осмотрите в коридоре. Но на мои слова никто не обращает внимания или делает вид, что не обращает. И лишь девушка-медсестра грустно говорит: «Я с вами согласна, но вы иностранец, ничего не поделаешь, таковы порядки».
Меня кладут на кровать, чуть ли не в лицо тыкают камерами и фотографируют. Мне все равно, пусть уже делают, что хотят. Осматривают тело, ушибы, снимают повязку с головы и удаляют застывшую кровь. Прочищают ногти на ногах, оказывается, на обоих больших пальцах они отбиты и отмерли. После этих процедур я спрашиваю у медсестры: «Это всё?». «Ну, еще не мешало бы помыться» - отвечает она, махая ладонью у носа.
Всё это время вокруг толпятся репортеры, полицейские. Все фотографируются со мной, что-то спрашивают, я, немного приободрившись, отвечаю. Снова задают вопрос, видел ли призрака. У одного из полицейских звонит телефон, он берет трубку и через несколько секунд передает мне со словами: «Это твой друг». Я, не понимая, какой еще может быть друг, отвечаю. Со мной говорят по-индонезийски. Я прошу говорить по-английски. Собеседник меня считает врачом. «Я не врач, я собственно тот россиянин, которого лечат» - прерываю я его. «Так это даже лучше» - вдруг отвечает он на русском – «Я из посольства России в Индонезии». Представившись, собеседник расспрашивает, как меня угораздило одного пойти в горы. За несколько минут я кратко рассказываю ему историю, при этом в лицо мне тыкают несколько диктофонов. После этого я записываю его телефон и передаю трубку медсестре. Еще меня детально расспрашивает на тему «куда я потом уберусь с острова» один мужчина, представившийся сотрудником службы иммиграции и рассказавший историю моих перемещений по Индонезии. У меня стойкое ощущение, что он журналист, и на мою просьбу показать документы он протягивает ворох карточек, но ощущение это все равно остается. Где-то в стороне я вновь замечаю ту женщину, что протянула мне сухофрукт и воду. Полицейский спрашивает, знаю ли я ее. Я честно отвечаю, что нет, ее тут же выпроваживают. А мне становится стыдно, что так невежливо вышло.
Мое пребывание затягивается. Врачей нет. Журналисты тоже разбежались, остались лишь самые стойкие. Непонятно, что я здесь делаю и чего ждем. Задаю этот вопрос офицеру из службы иммиграции. Он отвечает, что можем идти прямо сейчас, меня перевезут в другую больницу, принадлежащую полиции, и, подмигивая, добавляет, что там лучше.
«Тогда едем» - бодро командую я, собираю вещи и меня провожают на улицу, сажают в машину скорой помощи. Сидел-сидел, потом просто взял и ушел. Вот так бывает.
В полицейской больнице все гораздо проще, нет блестящего кафеля, и больших залов, я чувствую себя в обычной родной воронежской лечебнице, но, несмотря на серость быта, отношение ко мне людей вокруг такое доброжелательное и заботливое, а не официально-безразличное, как в предыдущей больнице. Молодой дежурный врач снова меня осматривает и предлагает подключить к капельнице. Я соглашаюсь, но сначала, вспомнив слова медсестры, прошу разрешения помыться. Меня отводят в отдельную палату в таком же совковом стиле. Старый телевизор, тумба, крашеные в бежевый стены и муравьи на полу – я снова вернулся домой. Искупавшись, подключаюсь к капельнице. Я прошу принести мне зарядку для телефона и еды. Врач долго бегает где-то и приносит аккумулятор и кабель. Заряжать от него можно только сильно придавив контакты, но лучше, чем ничего. Питание в больнице по расписанию, но об этом врач мне ничего не сказал, а сбегал на улицу и купил риса, чая и воды, а также зубную щетку и пасту. Увидев это, я пытаюсь ему отдать деньги, но он отказывается. Когда попадаешь в беду, то начинаешь видеть вокруг столько добрых, отзывчивых людей.
2 часа ночи, надо поспать. Мой трек должен был длиться 10 часов, но растянулся на 5 дней и ночей. И вот, наконец, финал.
Проснувшись утром, я отправляю сообщение Эстер с просьбой приехать.
В палату приходит очередной дежурный врач и, еще раз осмотрев меня, предлагает удалить ноготь на правом большом пальце, т.к. под ним есть инфекция и началось воспаление. Надо, значит надо, удаляйте.
Спустя какое-то время после операции, со словами «я тебя ненавижу» в палату врывается Эстер и обнимает меня. Думаю, так поступили бы многие в тот момент. Она выглядит усталой и кратко рассказывает, как ее достали журналисты, которые знают ее номер машины, где она живет, и постоянно преследуют ее. Из-за чего она вынуждена ночевать у друзей. Все это время, как единственный источник связи со мной, она провела в поисковом центре, полиция лишь изредка отпускала ее. Ночевала в машине и по просьбе полицейских давала бесконечные интервью.
Вскоре ко мне стали один за другим приходить гости. Пришли несколько полицейских, порасспросив в десятый раз одно и тоже, они попросили подписать бумагу для посольства, которую они подготовят. Это типа ответа на запрос, что я жив-здоров, а Эстер как раз будет свидетелем. Мы дали добро и они удалились, оставив свои номера телефонов.
Долго здесь засиживаться нельзя, неизвестно, сколько это стоит, да и хочется уже убраться подальше от этого внимания. Я прошу Эстер съездить в гостиницу и привезти мне вещи переодеться, хозяин ее знает, видел со мной, так что пустит без проблем. Уходя, она предупредила, что сейчас будет множество журналистов приходить и все они будут представляться полицейскими и лучше мне притвориться спящим. Я решил, что поспать мне действительно не мешает и задремал.
Меня разбудил ее звонок: «Твоя комната опечатана полицией, нужно их разрешение». Я ей даю телефон, того полицейского, что приходил утром, пусть поможет. Через какое-то время она присылает смс, что все это бесполезно. В это время заходит, правда уже не в полном составе, те полицейские с подготовленными бумагами на подпись. Я им объясняю им проблему с опечатанной комнатой. Они пытаются отмазаться, что они другой территориальный департамент и не имеют влияния на тех, кто опечатал. Тогда я заявляю, что ничего не буду подписывать, пока Эстер не вернется с моими вещами. Пообещав попробовать помочь, делегация удаляется.
Завидев, что я не сплю, начинают заглядывать сомнительные лица. Как и предупреждала Эстер, они представляются полицейскими и начинают задавать одни и те же вопросы и просят сфотографировать мой загранпаспорт. У меня нет сил с ними пререкаться или грубо посылать, поэтому я всем им говорю, что уже отвечал на все вопросы и предъявлял документы предыдущим полицейским, пусть возьмут все необходимое у коллег. Они явно не ожидали такого ответа и, немного постояв в дверях, уходят.
Робко приоткрыв дверь, в палату входит женщина с водой и фруктами. Та женщина, что стояла в оцеплении у поискового центра, что нашла меня в первой больнице, а теперь и во второй. Она протягивает мне бумаги, это газетная публикация про меня, сканы моего загранпаспорта и распечатка моих авиабилетов. Черт, в этой стране вообще нет никаких понятий о приватности данных? При этом она что-то очень-очень быстро говорит по-индонезийски и ни слова не понимает по-английски. Я чувствую себя от этого неловко. Затем она протягивает свой паспорт и какую-то справку. Увидев мои грязные вещи в углу, порывается их постирать. Затем дарит мне зеркальце с наклейкой из христианских святых на обратной стороне и одевает на левую руку браслет из прозрачных многогранных камней с серебряным крестиком. Для меня это странно, учитывая, что сама она мусульманка, что и написано у нее в паспорте.
Следом в палату вошел мужчина, представившийся полицейским из соседнего здания, при этом одет был скорее как из соседней палаты. Он хотя бы немного, но говорил по-английски. Женщина, переключилась на него, также протянув свой паспорт и справку. На мой вопрос, что это за бумага, он пояснил, что это нечто вроде результатов теста IQ и она хочет этой бумагой сказать, что не безумна. Они принялись болтать друг с другом, позабыв про меня. А я этому только рад.
Вскоре вернулась Эстер с вещами. Ее смутило наличие гостей у меня. Полицейский, заметив это, удаляется, а женщина переключается на нас, не останавливая свой словесный поток. Мне любопытно, кто она, зачем пришла и что означают все ее подарки. Эстер же явно нервничает в ее обществе.
Появляется делегация полицейских с бумагами. Это напоминает спектакль, только я не в зрительном зале, а на сцене. Один из полицейских просит Эстер выйти с ним в коридор. Она возвращается одна и просит меня выпроводить эту женщину. Я не понимаю, чем эта дама напрягает подругу, но обещаю сделать это, когда доем. А пока снова прошу Эстер перевести, но она отказывается, аргументируя, что женщина говорит слишком быстро и неразборчиво. Она сидит словно на иголках. И вдруг подскакивает и, схватишись за голову, убегает из палаты. Я в полной растерянности, не представлял, что неприязнь настолько велика, словно сошлись два магнита с противоположными полюсами. Через несколько минут она возвращается в сопровождении полицейского, который просит женщину покинуть помещение. Женщина беспрекословно подчиняется.
Я и Эстер подписываем бумаги, они на индонезийском, но она говорит, что там ничего страшного. Несмотря на то, что я четко написал им свое имя при первой встрече, в документах меня снова называют Ебрехнин Евгений, точно так же меня называют в индонезийских СМИ (кто-то явно не разбирается в структуре загранпспорта и мое имя кириллицей ЕВГЕНИЙ попытались интерпретировать как фамилию латиницей, получилось EBREHNIN, остальные, как всегда, тупо перепечатали). Полиция черпает информацию из СМИ, а не от меня или документов. Нет слов. Приходится зачеркивать и указывать настоящее имя. Подписываю.
Ну что, сколько можно здесь торчать. Я здоров, надо сваливать, назойливость журналистов раздражает. Эстер уходит навести справки и по возвращении сообщает: доктор занят, ему не до тебя, ты можешь идти в любой момент, только заплати по счетам. Счет за ночь в больнице мне выставили в размере 700 000 рупий (около $70). У меня как раз столько наличности было с собой, заплатив, сажусь в машину к Эстер и едем домой. На часах уже глубокий вечер и журналисты разошлись по домам. Днем, по словам Эстер, в больнице их гоняли, поэтому они стаями дежурили за воротами.
ДОМОЙ
Я еду по улицам города. Он переливается огнями, теми самыми, что я видел со склонов Мерапи, к которым стремился, о которых мечтал. Вечерняя городская суета, магазины, кафешки, носящиеся байки – все это так непривычно и так давит на меня. Я чувствую себя здесь чужим, дикарем из джунглей. Я уезжал из другого города, из другого мира. Ведь это я уезжал? Я сам же остался прежним?
Возвращаюсь в гостиницу. Хозяева демонстрируют улыбку, но видно, что они утомлены этой историей и жалеют, что связались с таким клиентом. Мистер Дэва рассказывает, как отбивал мое имущество в номере от полицейских, которые хотели его забрать. У семи нянек дитя без глазу, в полиции я бы вещи потом не нашел. «Это мой дом, эти вещи доверили мне и я за них отвечаю» - рассуждает он как хозяин, как мужик. Сложно спорить с человеком, имеющим габариты Николая Валуева, да и надо отдать должное полиции, там работают не отморозки. В итоге они ограничились тем, что опечатали комнату.
На улице нас узнают, улыбаются и показывают пальцем, надвигаю кепку пониже на лоб, но бесполезно. Скорей бы уехать отсюда.
Теперь надо навестить прокат мотобайков. Сам байк, по словам Эстер, на штрафстоянке в полиции, и в агентстве согласились съездить с нами и забрать его завтра.
А теперь я устрою себе то, о чем я мечтал все эти дни: напьюсь молока. Купив литр местного коровьего сока и пирог, предаюсь чревоугодию. Плевать, что следующие пару дней не буду вылезать из туалета. Это жизнь. Это моя жизнь!
ПО ТУ СТОРОНУ
На следующий день мы отправляемся обратно на стартовую точку в Калиуранг, чтобы найти и забрать мотобайк. Я вижу до боли знакомые пейзажи, я вглядываюсь в лесные заросли вдоль дороги и меня начинает тошнить. Тошнить от леса и гор. Хватит, наелся. Мимо проезжают счастливые туристы на джипах, автобусах, фотографируются на фоне горы. Ловлю себя на мысли, что смотрю на них высокомерно, как израненный в боях солдат смотрит на новобранцев. Эстер находит какого-то своего приятеля и тот на байке едет показывать нам местонахождение полицейского участка.
В полиции снова начинаются фото и расспросы. Помимо прочего меня снова спрашивают, видел ли я призрака. Это люди всерьез верят. Но другой вопрос меня удивил: видел ли я орла?
Отдаю хозяину ключи и документы. Но все ехать все еще нельзя, надо поздороваться и поговорить и с начальником отделения. Потом снова ждать неизвестно чего. Это Индонезия, здесь не торопятся. Наконец, Эстер говорит, что можно ехать.
По дороге сопровождающий нас парень показывает на рот, предлагая пообедать, и мы сворачиваем в ресторан. Так я ближе знакомлюсь с Кристианом, который оказывается, сыграл немалую роль в моем освобождении из лесного плена и открыл удивительные подробности.
Кристиан, невысокий мужчина лет 30-35, щуплого телосложения с добрым взглядом и улыбкой, вызывающей доверие. Он бывший протестанский проповедник, у него процветающий бизнес и шикарный дом в городе, но он живет в лачуге близ Мерапи и занимается тем, что учит сельских ребятишек в школе. Несколько дней назад, увидев плачущую девушку в машине, он постучался в окно и поинтересовался в чем дело. Поиски были безуспешными, спасатели не представляли, где меня искать, и он предложил Эстер обратиться за помощью к местному известному шаману по имени Вариби, проживающему близ Борободура. Они привезли его в поисковый штаб и он указал район, где меня искать, и добавил: «Следуйте за черным орлом и найдете его».
Кристиан отправился в горы, на одну из тех ритуальных площадок, которые я прошел, когда поднимался на Мерапи. Во время медитации он увидел орла и бросился уже было за ним, но испугался, т.к. был один и вернулся в лагерь. Связавшись с Вариби, ему рассказали об увиденном. «Завтра вы его найдете.» - ответил шаман, а затем добавил – «А если завтра не найдете, то не найдете никогда.»
- Да, я видел орла, а на следующий день меня нашли! Поразительно! - еле выдыхаю от изумления я, теперь поняв, почему полицейские спрашивали меня про орла.
- Этот орел – единственный на Мерапи - добавляет Кристиан – После последнего извержения все они улетели, а он вернулся.
- А еще я слышал музыку последним вечером - вспоминаю я.
У Кристиана загорелись глаза.
- А что за музыка?
- Барабаны и еще что-то – уточняю я. – Откуда она могла исходить? Что-то праздновали в деревне?
- Невероятно! Деревня очень далеко, я не слышал ни про какие праздники там. Но на барабанах играют после завершения какого-либо большого ритуала султана. Это символизирует именно окончание. Это был знак. Это был знак, что твоя история закончилась, Мерапи отпускает тебя.
- Да, именно. И на следующий день меня находят. – Я чувствую прикосновение какой-то другой реальности.
- А ты видел кого-нибудь в горах?
- Ты имеешь в виду призрака – предугадываю знакомый вопрос я.
- Призрака в том числе.
- Нет, не видел. Но я видел камень и мне в какой-то момент показалось, что это человек.
- Ты не веришь, – грустно улыбнувшись, отвечает Кристиан – поэтому не видишь. Или видишь лишь камень.
- Теперь верю. Теперь верю, Кристиан.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
За мотобайк с меня взяли плату только за половину дней, за отель полностью. На следующее утро я улетел на Бали. Мне было неуютно в том городе, где все это произошло. Хотелось, чтобы поскорее эта история закончилась. Необычная история, произошедшая с обычным человеком. Зачем? Я так и не знаю. Стал ли я другим? Нет, но я определенно стал ценить те мелочи, что есть в жизни. Я счастлив, когда пью стакан чая, потому что он у меня есть, а могло бы и не быть. Я счастлив, когда вижу людей вокруг, потому что они вокруг меня есть, а могло бы и не быть. Я счастлив, что у меня есть жизнь, а могло бы и не быть.
Жалею ли я, что это со мной приключилось? Нет, но… Недавно я написал, как здорово, когда жизнь щелкает тебя по носу проблемами, ведь это и есть приключение. Сейчас я понимаю, что то, что произошло со мной, было не приключением, а злоключением. И если бы у меня была машина времени, я бы вернулся назад и остановил себя 10 августа 2013г. Я не жалею, о произошедшем, но не желаю повторения подобного ни себе, ни другим.
Будьте счастливы безо всяких «если», просто потому, что вы живы. Это и есть та истина, которая где-то рядом.
P.S. Спасибо всем, кто достучался до нашего посольства, заставив его бросить на поиски такие силы. Благодаря вам эта история имеет счастливый конец.
Обычно мистические истории начинаются с того, что герой приезжает в полузаброшенный городок, живущий своими легендами. Джокьякарта – явно не из таких. Один из крупнейших туристических центров Индонезии, современный, динамичный, наводненный белыми туристами со всего света. Для меня это всего лишь очередной пункт в программе знакомства с островом Ява, 2 дня на 3 достопримечательности: рассвет в древнем буддистском храме Боробудур, индуистский Прамбанан и рассвет на Мерапи, самом крупном действующем вулкане острова высотой 3 км. Индонезийцы не любят проявлять фантазию и все действующие вулканы называют Мерапи, т.е огненная гора.
Еще в автобусе из Джакарты, столицы Индонезии, познакомивший с местным парнем, я от него узнаю, что Мерапи закрыт для посещения, т.к. в данный момент он активен. Последнее извержение было в 2010 году и с тех пор несколько раз в год вулкан продолжает напоминать о себе, выбрасывая пепел и камни. Что делать: радоваться или печалиться? С одной стороны, жаль, что не смогу забраться на него, с другой стороны такой шанс увидеть живой вулканический организм в действии.
Знакомство
Подъем
Спуск с вершины
SOS
День второй
День третий
День четвертый
День пятый. Спасение
Больницы
Домой
По ту сторону
Заключение
ЗНАКОМСТВО
В предрассветные часы, когда город еще окутан ночной тишиной, я высаживаюсь из автобуса. Вскоре на байке подъезжает приятель моего попутчика и сообщает, что Мерапи успокоился еще неделю назад и сейчас открыт для посещения. Теперь ему точно не уйти от меня. Ребята, проявляя гостеприимство, отвозят меня в туристический район, где быстро нахожу комнату в гостинице, Dewa Homestay, принадлежащей очаровательной супружеской паре буддистов.
Последние дни и ночной 18-ти часовой автобусный переезд очень измотали, поэтому уточнив информацию по достопримечательностям и рухнув на диван, в полудреме планирую свой молниеносный визит. Первым делом, отправлюсь в храм Прамбанан, затем посплю ночь, выпишусь из отеля и съезжу встретить рассвет в храм Borobudur. А вечером отправлюсь встречать рассвет на Мерапи, после которого осмотрю городские достопримечательности и поеду в следующий город.
Билет в Прамбанан стоит для иностранных туристов безумные $20, я считаю это слишком большой платой за удовлетворение любопытства. Да и когда путешествуешь долго, то посещение достопримечательностей превращается в рутину и требуется некоторый дополнительный интерес. Поэтому, добравшись до Прамбанан на городском автобусе, обхожу территорию вокруг в поиске способа проникнуть на территорию. Меня окликивает местная девушка небольшого роста, стоящая у автомобиля: «Привет, куда идешь?». Привыкнув к такому праздному вниманию со стороны жителей, автоматически на ходу отвечаю на индонезийском «Просто гуляю». Девушка, удивившись тому факт, что иностранец говорит на их языке, заинтересовалась мной и неожиданно, пожалуй, даже для самой себя выдает: «А могу я к тебе присоединиться?». Я насторожился: странное предложение от совершенно незнакомого человека, здесь чувствуется какой-то подвох. А с другой стороны, что такого может случиться? По крайней мере, она точно не гей, на которых мне «везло» в последнее время.
Я сажусь в машину и только теперь, с близкого расстояния рассматриваю свою попутчицу. Игривая улыбка и взгляд, округлые черты лица. «Эстер» - представляется девушка и протягивает руку. «Ив» - обычно я представляюсь так потому, что полное имя не переваривается речевым аппаратом азиатов – «Что ты здесь делаешь?». «С мотобайком столкнулась. А ты?». «А я пытаюсь проникнуть за забор». Девушка несколько удивилась, но не передумала: «Что ж, давай объедем вокруг».
Но одновременно поддерживать беседу и искать пути проникновения внутрь не получилось, поэтому пришлось пока оставить идею посещения Прамбанан. Едем на один из пляжей в окрестностях города. Эстер предупреждает, что там купаться опасно, но на Бали в Куте тоже запрещено купаться, однако вполне возможно. Поэтому я отметаю ее опасения. На пляже действительно оказались очень большие волны и довольно опасный резкий обрыв на глубину. Но если соблюдать осторожность, то ничего страшного нет. Плавание не было сегодня ни в планах Эстер, ни моих, поэтому купальников с собой не было. Тем забавнее была эта спонтанность, мы пошли купаться в чем были. Эстер долго боялась войти в воду, но тем интереснее было ее убеждать продвигаться метр за метром, ломая страхи. Уже когда мы вернулись в машину, она призналась почему сопротивлялась входить в воду. Жители Явы верят, что в воде обитают духи и они против того, чтобы тревожили их покой. В духов верят все жители Явы, не зависимо от религии. «Ты же убежденная христианка, как ты можешь верить в духов?» - спрашиваю у Эстер. На что она мне отвечает: «Я не только христианка, но и жительница Явы». У меня же все это вызвало лишь ироничную улыбку.
Дочь полицейского и церковной учительницы, Эстер явно не отличается кротким и послушным нравом. Ее экстремальный стиль вождения, когда как в фильме «Форсаж» она ведет машину, пристально глядя на меня, меня несколько настораживает. При этом она даже уговаривает меня самого сесть за руль, несмотря на предупреждения, что у меня мало опыта и последний раз я водил около двух лет назад. Все заканчивается благополучно.
Несмотря на свою авантюристичность Эстер приходит в шок от моей идеи проникнуть в Боробудур. Но на мое удивление после некоторых уговоров соглашается. Перед рассветом под покровом темноты мы преодолеваем первую линию ограждений. Но, к моей полной неожиданности, оказалась и вторая и тоже с охраной. Мои попытки заболтать их не увенчались успехом, нас раскусили, пришлось отступить. От новых попыток штурмовать ограду Эстер наотрез отказалась. Придется и Боробудур тоже отложить.
Женщина – это крайне эффективный способ избавиться от времени и денег. С Эстер и то и другое утекает сквозь пальцы. Прошло несколько дней, я потратил уйму денег, но так и не выполнил свою программу. Пора мобилизоваться. За один день я и встречаю рассвет на Боробудур, и посещаю Прамбанан. Эстер, узнав об этом, лишь поджимает губы: она начинает переживать, что я так бесцеремонно тревожу местных духов, да еще и ее вовлекаю. Мерапи взять с ходу не удается, я и рад бы присоединиться к организованной группе с гидом, но из-за каникул после окончания мусульманского праздника Рамадан, турагентства закрыты. Прождав пару дней, решаю не ждать третьего. Продлив аренду мотобайка еще на день, завожу Эстер домой, а сам в 10-м часу вечера направляюсь к стартовой точке трека по Мерапи. Это место показывала мне Эстер во время катаний по окрестностям. Подниматься с ней мы тогда не стали, т.к. было уже поздно, но я, понимая, что возможно придется подниматься самому, несколько раз переспрашиваю «Это стартовая точка трека на Мерапи?», на что получаю утвердительный ответ. То, что я не проверил эту информацию по другим источникам, стало моей самой главной ошибкой и стало первопричиной всей истории, описанной далее.
ПОДЪЕМ
Это место находится в поселке Kaliurang. В рюкзаке лежит фотоаппарат, фонарик, полтора литра воды и пара пачек печенья – это все снаряжение на 8-9 часовой поход. Останавливаюсь около небольшой компании ребят на обочине, чтобы уточнить направление. Узнав, что я еду на Мерапи, они замахали руками: «Туда нельзя, там призрак». Я, восприняв это как шутку, отвечаю: «Так я и есть этот призрак, вот как раз еду на дежурство». В этот момент я даже не догадываюсь, что сам себе пророчу судьбу.
Я продолжаю путь, добираюсь наверх к стартовой точке. Пустые прилавки, парковки, безлюдные закоулки. Несмотря на каникулы после Рамадана, я надеялся, что все же кто-то захочет заработать и поведет группы, а я пристроюсь за ними. Эта пустота меня определенно настораживает, но не останавливает, что стало моей первой ошибкой. Уверенный, что иду верным маршрутом, я убедил себя, что остальные группы задерживаются, прибудут позже и догонят меня, если буду идти не спеша. Оставив мотобайк в стороне у мечети (в расчете, что днем там будет множество транспорта и он затеряется среди них), я надеваю на лоб фонарик и начинаю восхождение. На часах 23:30.
Широкая автомобильная асфальтированная дорога не оставляет сомнений о направлении движения. Вскоре слышится громкий смех и пение. В стороне от дороги вокруг костра шумно гуляет какая-то кампания. «Люди!» - обрадовался я – «Хотя бы кто-то живой, наверно местные гиды греются ночью в ожидании туристов». Завидев меня, от костра отделяются две фигуры и подходят ко мне. Ими оказываются парни лет 20, они сильно пьяны, определенно это не гиды, а гуляющая молодежь. Расспрашивать их про маршрут бесполезно и я лишь уточняю, показывая на асфальтовую дорогу, является ли это треком на Мерапи. Получив утвердительный ответ, продолжаю путь.
Дорога незаметно переходит в тропинку, действительно довольно четкую, сбиться невозможно. Я иду медленно, получая удовольствие от прогулки и надеясь, что меня нагонят другие группы. Единственное, что досаждает – это многочисленные паутины, перекрывающие тропинку. Приходится быть довольно бдительным, чтобы не попасть в паучью сеть, но несколько раз все же приходится стряхивать с себя немелких таких паучков. Меня несколько смутило, что такой популярный маршрут так зарос паутиной, но я снова убеждаю себя, что все в порядке и, вероятно, паукам требуется не так много времени, чтобы сделать паутину.
Примерно через час пути дорожка упирается в бетонные ступеньки с двумя каменными колоннами по краям. Присев на ступеньки, даю себе передышку, любуясь миллионами огней города у подножия, пытаюсь почувствовать, каково это жить на действующем вулкане. Неудивительно, что люди здесь так глубоко верят в духов. И действительно, следом за колоннами, я обнаруживаю большую площадку с остатками ритуальных сооружений. Должно быть, в древности это было место жертвоприношений вулкану, сейчас же, судя по обилию мусора, это уголок для пикников, для тех, кто не поленится проделать весь этот долгий путь.
Определить в темноте, где же с этой площадки уходит дальше тропинка, оказывается непросто. Но я нахожу ее, скрытую зарослями травы. Идти дальше становится труднее, маршрут явно менее используемый. Тропинка стала гораздо уже и часто исчезает в зарослях травы, в таких случаях я иду там, где заросли ниже. Покрытая росой, эта трава насквозь намочила мои штаны, в условиях ночного горного холода – это неприятная вещь. «Ничего, я же хотел постирать штаны» - подбадриваю я себя.
Еще через полчаса я дохожу до следующей площадки, еще более обширной и богатой на ритуальные артефакты. Разглядывать и фотографировать их времени нет, надеюсь сделать это на обратном пути, когда будет дневное освещение.
Снова с трудом найдя место продолжения тропинки, иду дальше. Дорога становится еще уже и я максимально сосредотачиваю внимание. Так, пару раз я захожу в тупик и после долгих безуспешных попыток найти продолжение, возвращаюсь назад, вдвойне пристально рассматривая тропинку, и нахожу ответвления, незамеченные мной ранее. «Да, гид бы здесь не помешал» - думаю я – «Но вроде пока справляюсь». Хотя сложность последнего участка маршрута, вызывает настороженность.
Еще через полчаса я тропинка выходит к ущелью. Довольно сложный спуск к камням вновь тревожит меня: «Как здесь спускаются пенсионеры, ведь не все же резвые как я». И тут же успокаиваю себя: «Ну, так им гиды и помогают, да и не ходят сюда массово пенсионеры, только молодежь, наверное».
С ущелья тропинка почти незаметна, поэтому оставляю знак в виде вставленной посреди камней большой ветки дерева, примечаю необычное дерево на склоне и вид на огни города. Меня удивляет, что на скалах нет никаких меток, куда идти дальше. Списав это на плохую видимость ночью, иду по ущелью в направлении вулкана, надеясь встретить знаки. Это стало моей второй крупной ошибкой, в полной уверенности, что иду верным маршрутом, я продолжил путь по скалам в отсутствие четкой тропинки вместо того, чтобы подняться обратно в лес и по тропинке вернуться к стартовой точке. Мне стало обидно, как же так, столько прошел и теперь приходится возвращаться обратно. Нет, только вперед.
В ущелье я впервые встретил очень коварный вид породы, который назвал для себя «вулканический камень». Он выглядит как обычная скала, при этом довольно хрупкая. Плотный верхний слой, напоминающий засохшую глину, довольно прочный, и, например, проткнуть пальцем его не получится. Но если зацепиться за выступ скалы из такой породы, то от нее легко откалывается кусок, внутри которого утрамбованная вулканическая осадочная порода, похожая на песок. Кроме того, встречается множество вулканических болот, очень влажной осадочной породы, которая как зыбучий песок поглощает в себя ногу, если наступить на нее.
Вперед в поисках знаков я прошел довольно много, но так ничего и не обнаружил, лишь упершись в крутую стену высотой десятки метров. Рядом виднеется не тропинка, а скорее просто возможный путь подняться обратно в лес и обойти стену. Что делать: идти или вернуться? Я решаю вернуться. Но пройдя обратно, я с ужасом понимаю, что не могу найти свою метку, то место, где я спустился с леса по тропинке. Мало того, что выйдя к ущелью, где проследить тропинку невозможно, я не повернул обратно, я еще и ушел от места спуска на большое расстояние, по-прежнему уверенный, что это популярный маршрут и тут просто обязаны быть знаки, по которым ориентируются гиды. Эта третья ошибка стала решающей. Именно в этот момент, по сути, я и потерялся.
Что делать дальше? Что делать, если потерял дорогу? Проложить свою! Я решаю идти вперед, забраться на вулкан и там, на вершине, надеюсь увидеть какие-нибудь группы, присоединиться к ним и спуститься по правильному маршруту. Я имел недавний опыт восхождения на 800 метровый вулкан Марапи на соседнем острове Суматра, где вершина была по сути несколькими холмами, окруженными полями. Других взобравшихся было очень хорошо видно и легко до них добраться. Опыт – опасная вещь, он может быть как помощником, так и врагом. В данном случае, разум сыграл злую шутку, решив, что также будет и на Мерапи, не задумавшись даже теоретически о каких-либо других вариантах.
Я потерял счет времени, где-то между 2-х и 3-х ночи, вернувшись к стене, я начинаю карабкаться через лес. Тропинки нет, я передвигаюсь просто там, где нет зарослей, где физически можно пройти. Я понимаю, что здесь может быть множество змей и прочих опасных тварей, но я их не боюсь, т.к. это бессмысленно. Если их бояться, то придется остановиться и ничего не делать, а мне надо идти, надо двигаться вперед, поэтому я убеждаю себя, что они все здравомыслящие создания и, заслышав весь тот шум, что я старательно произвожу, успеют убраться подальше. Хватаясь за мокрую траву, деревья, камни, поднимаюсь все выше и выше. Это довольно сложно. Многие из камней – песочные, крошатся при нагрузке, это очень осложняет подъем. Трава, прежде мокрая, на этом участке покрыта толстым слоем вулканической пыли с последнего извержения, который легко оседает на моей одежде. Один из огромных валунов неожиданно покатился под ногами и около полуметра я бегу по нему, перебирая ногами, как гимнаст на шаре. Порой поражаюсь самому себе, какие подъемы удается преодолевать и вскарабкиваться на довольно сложные скалы. Хотя физической подготовки и гибкости явно не хватает. Натыкаясь на очередное непреодолимое препятствие, я спокойно продолжаю искать обходные пути, я уверен, что он есть. В голове лишь одна мысль: отступать некуда, отступать невозможно, только вперед. И это творит чудеса. Паники при этом нет, есть уверенность, что все будет хорошо, что это временно. Я даже еще надеюсь, что успею вернуться в отель к 10 часам и успеть на завтрак.
Спустя час лес сменяется камнями, довольно крепкими. Фуф, можно выдохнуть, по ним забираться легче и я бодро запрыгав, ускоряю подъем. Тут же поднимается настроение, даже в шутку мысленно представляю себя в лаврах царя горы. Запахло серой, кратер близко. Оглянувшись вокруг, я с удивлением обнаруживаю, что нахожусь уже выше облаков. Они пеленой укутали город, огни которого с трудом пробиваются сквозь нее. Пытаюсь сделать первые фотографии за весь подъем.
Но празднику кончился быстро: камни сменяются хрупкой вулканической породой. Однако угол подъема позволяет, низко прижавшись к склону, бодро взбираться наверх словно по огромной куче песка. Светает на глазах, лучи еще находящегося ниже горизонта солнца теснят мрак метр за метром. Справа вдалеке замечаю багровое зарево и понимаю, что там восток, а я поднимаюсь по южному склону. Оно словно огненная река из небольшого пятна разливается на 3 потока. Пытаюсь сфотографировать, но фотоаппарату не хватает четкости, чтобы захватить всю полноту этого великолепия. Я понимаю, что скоро будет рассвет и что лучше всего смотреть его оттуда, с востока, иначе горный хребет скрывает половину линии горизонта. Восхищенный этим великолепием, я мгновенно забываю о своих недавних тревогах и цель «подняться наверх и найти людей» быстро сменяется на «быстрей бежать на восток, чтобы увидеть полностью рассвет, заодно понемногу поднимаясь наверх».
Я с открывшимся вторым дыханием бросаюсь бежать по песчаному склону, надеясь обойти хотя бы ближайший хребет, загораживающий вид. Но меня поджидает разочарование: между мной и хребтом встает огромная расщелина, преодолеть которую можно только спустившись обратно. Делать это глупо, да и времени уже нет, т.к. рассвет уже начался. Поэтому, усевшись на склоне и достав фотоаппарат, пытаюсь запечатлеть моменты этого божественного зрелища. Три огненные реки, наполняясь все более, вскоре сливаются в единое багровое озеро, из которого и поднимается солнечный диск. Он озаряет облачную пелену между вулканом и горизонтом, напоминающую море из взбитых сливок, ровным теплым светом, согревая безжизненный склон вулкана и душу одинокого заблудшего путника на нем. Ощущение счастья, восторга наполняет меня. Это стоит всех тех трудностей, что мне пришлось испытать на пути. Эти несколько минут потрясающего природного шоу стоят всех тех часов подъема. Это лучший, красивейший рассвет среди тех, что мне довелось наблюдать.
Жаль, конечно, что я не увидел его во всем великолепии, жаль, что половину вида мне загораживал соседний хребет, думаю, стоит завтра еще раз сюда приехать, но уже с организованной экскурсией и увидеть еще раз в полном объеме. А пока, зарядившись позитивом, оптимизмом, я продолжаю карабкаться к вершине, надеясь, что там будет нечто вроде поля, которое я смогу обойти и найти людей. Я понимаю, что к завтраку уже не успею, но надеюсь успеть к 12, к чекауту из гостиницы.
Ближе к вершине забираться становиться все труднее, уклон становится все круче и взбираться по нему бегом уже невозможно. Если раньше я спокойно позволял песку под ногой осыпаться, из-за чего она немного соскальзывала вниз, то теперь я карабкаюсь по вулканической породе и малейшее соскальзывание при угле наклона в 50-70 градусов приведет к тому, что я весь целиком поеду вниз с высоты пары тысяч метров без малейшей надежды остановиться. Каждый шаг я молюсь и долго и придирчиво выбираю место, куда поставить ногу, за что держаться. Я представляю, что не вешу ничего, прижимаюсь к склону так близко, что почти лежу на нем и радуюсь, когда удается подняться еще на 10 сантиметров выше. На каждый шаг может уходить до нескольких минут. Мне страшно, но я борюсь с этим чувством. Страх одолевает, когда представляешь себе негативный вариант развития событий. Я понимаю, что могу сорваться, что умру, но я смирился с этим, сосредоточивший на вере, что все удастся. Я понимаю, что это будет глупая смерть, из-за какого-то дурацкого рассвета, но при этом осознаю, что уже поздно что-то менять и самобичевание не поможет. Есть только одна надежда, одна цель – забраться наверх, там люди, там спасение. Всё происходящее ощущается как нелепость, которая не может продолжаться долго. И в голове остается только покой и рутинное обдумывание следующего движения, концентрация и единение со своим телом. Небольшие шажки, прижиматься к слону – вот золотые правила, позволяющие минимизировать свой вес, свое давление на хрупкую поверхность склона.
Самый опасный момент поджидает почти в конце. Почти вертикальный участок высотой чуть более пары метров. Я долго стою около него, планируя, продумывая каждое движение. И конечно молюсь, всем тем богам, что есть на свете, неважно как кто их называет. Я хочу жить. Затаив дыхание и выкинув из головы мысли, делаю шаг, еще один. Фуф.
Вот я и забрался наверх, можно оглядеться, усевший на песок, недалеко от обрыва. Облака где-то далеко внизу, солнце уже припекает над головой. Вон дымящийся кратер, вокруг него множество точек, где подземные воды выпускают наружу серный пар. Пара таких недалеко от меня на том хребте, где сейчас сижу. Достаю воду и пачку печенья, самое время перекусить и подумать о том, что делать дальше. Слева от меня еще один хребет, несколько выше моего, по центру кратер, окруженный с востока полукольцом отвесной стены уже на порядок выше текущего уровня. Время – почти восемь утра. За моей спиной ущелье, на вид заполненное грудами крепких камней.
Я на вершине, там, куда так стремился все эти 8 часов вместо планируемых 4-х. Они пролетели как один. Я ем шоколадные печенья, склеенные между собой тонким слоем крема со вкусом кофе, запиваю водой. Я не ощущаю счастья, не ощущаю удовлетворения. Мысли о том, что еще спускаться, не дают насладиться моментом, не дают полной грудью ощутить величие и красоту этого места, нет никакого восторга от близости к кратеру, к сердцу этого безжалостного огнедышащего зверя. Вулкан как вулкан, тот же пар, теже запахи серы, и огромные желто-зеленые следы испарений на скалах вокруг. Всё тоже самое, что и на предыдущем вулкане, на Марапи, только несколько больше, масштабнее.
Пробую кричать. Отвечает лишь эхо. Вдруг на самом кончике вершины отвесной стены напротив замечаю две крошечные фигурки людей. Снова кричу! Но никто не отвечает. Видно ветер дует против меня. Интересно, они меня видят? Меня невозможно не заметить, я весь в цветной яркой одежде. Но через минуту они разворачиваются и исчезают. Похоже, что не заметили. Теперь я понимаю, где должен быть. Но как они туда добрались, как проделали весь этот огромный путь за такое короткое время, подняться и потом еще обойти пол горы, затем снова подняться. Даже по хорошей дороге это неблизкий путь, а по горам тем более. Что-то здесь не так. В голову закрадываются сомнения: а стартовали ли они из той же точки, что и я.
Что делать? Идти к ним практически нереально. Если двигаться вокруг кратера по правой стороне, то уткнусь в обрыв, по левой – путь совершенно невиден и потом еще и вновь забираться, неизвестно есть ли там приемлемый подъем, а то снова упрусь в отвесную стену. А даже если и поднимусь, какова вероятность того, что встречу людей, возможно на это потребуется весь день. Остается только спускаться и пытаться выйти к стартовой точке. Где спускаться? Там где поднимался это невозможно, слишком опасно, практически самоубийство. Это ущелье позади меня выглядит относительно удобным способом спуститься вниз. Выбираю его. Внизу множество ущелий и лесов, никаких селений вблизи, самое ближнее – моя стартовая точка. Но гораздо восточнее внизу почти нет лесов и довольно открытая территория, там есть шанс выйти на дорогу.
СПУСК С ВЕРШИНЫ
Долго рассиживаться наверху слишком большая роскошь. Пора спускаться. Уже девятый час. Спускаться гораздо легче. Единственной опасностью являются многочисленные отверстия, через которые близко проходящие термальные воды выбрасывают свой пар. Есть большой риск, что все это обрушится, если подойти близко, поэтому, заметив пар в лучах солнца, я обхожу его подальше. Но солнце светит не в каждом закоулке ущелья, поэтому случаются промахи. Так, оглядывая окрестности в поисках удобного пути для продолжения спуска, я вдруг ощущаю, что моей правой ноге стало очень тепло. Черт, да это же крошечная струя пара бьет из-под камня мне прямо в ногу. Надо быстрей покинуть это место. Только порадовавшись, что спуск не сложный и без приключений, я поскальзываюсь на камне и падаю. Это стоило мне ободранных рук и разбитых часов. Бдительность, ее нельзя терять ни на минуту. На одном из участков наметил себе путь близко к стене. В этот момент с грохотом осыпаются камни прямо на то место, где я собирался пройти. Сильный ветер выдул песок и вызвал обрушение стены. Что ж, намек понял, ищу обходной маршрут. Сейчас я все же оптимистично надеюсь, что успею вернуться к 7 вечера, чтобы сдать мотобайк. Организм не может все время находиться в состоянии стресса, поэтому, пока спускаюсь, меня часто посещает ощущение, что всё это просто прогулка, затянувшаяся прогулка.
Я прохожу среди застывших отпечатков лавы с одного из предыдущих извержений. Кажется, что до леса внизу рукой подать и лишь слой облаков над ними напоминает, что я нахожусь на огромной высоте и спуск будет долгим. Спускаюсь час, два – облака по-прежнему внизу. Три – кажется, что и не приблизился.
На полпути природа делает свой ход: облака плотной пеленой закрывают всё внизу и я понимаю, что не вижу куда идти. Придется спускаться наудачу. Идти к восточному склону вряд ли получится, слишком далеко и велик шанс промахнуться. Попробую выйти на то ущелье, где, предположительно, должна быть та тропинка, с которой я начинал свой подъем. Надеюсь, днем мне удастся ее найти.
Ущелье кончилось, я вышел на открытую часть склона. Двигаться вдоль склона на восток очень сложно: все испещрено расщелинами, поверхность сплошь сыпучая порода. Часто упираюсь в обрыв, приходится подниматься обратно и искать обходной путь, чтобы спуститься.
К обеду достигаю зеленой части. Продолжать идти в обход на восток невозможно, упираюсь в полоску леса, поднимающуюся высоко в гору. Вероятно, именно по ней я шел к вершине, но спускаться там вряд ли возможно. Придется это сделать, не доходя до леса, и пересечь холм по зарослям тростника, в которые переходит лесополоса.
Но сделать это оказалось не так просто, как представлялось сверху. Заросли имеют высоту более двух метров и очень густые. Мачете или хотя бы нож здесь очень пригодился. Но ничего этого нет. Подобрав полутораметровую крепкую палку, я использую ее как мачете, прокладывая себе дорогу, собирая на одежду и в легкие килограммы вулканической пыли, двигаясь со скоростью метра в минуту. Эта рутина прочищает мозг от мыслей и это ободряет, я чувствую себя на сенокосе. Я двигаюсь на звук мечети и мотобайков, они явно исходят с того места, где я начал свой трек. А вот, наконец, и добрался до облаков, они как раз на уровне зарослей, уменьшая видимость до нескольких десятков метров. Ммм, приятный запах влажности. Палка выручает меня и как щуп, т.к. часто попадаются узкие, но глубокие канавы. Заметить их в зарослях практические невозможно, поэтому я ощупываю землю перед собой, прежде чем сделать очередную пару шагов. Хотя один раз я проглядел склон и, делая очередной шаг, не нашел опоры и упал завалившись на бок. От того, чтобы скатиться дальше в заросли меня спасло то, что успел инстинктивно ухватиться за пучок тростника. Вскоре я придумал, как можно ускорить эту процедуру и вместо того чтобы раздвигать заросли, колотя по ним, я начал действовать подобно бульдозеру: наклонял их перед собой палкой, затем приминал и ломал ногой.
Настроение по-прежнему бодрое, я уверен, что выберусь отсюда и скоро буду дома. Размышляю о том, где бы я был сейчас, если бы не отправился в путешествие. Сегодня воскресенье, я, определенно, работал бы дома, смотрел в фоновом режиме какой-нибудь фильм. А я сейчас с палкой пробираюсь сквозь заросли. Интересно все-таки как порой судьба складывается.
Пройдя заросли, я упираюсь в обрыв высотой метра три. Спуститься с этой горы оказалось не сложно, держась за траву и опираясь на шест. Увы, это явно не то ущелье, где я спустился с тропинки, поэтому надо двигаться дальше на восток. Бодро взбираюсь на 20-метровую скалу, также цепляясь за траву и опираясь на палку. Наверху все оказалось куда сложнее предыдущей горы, т.к. вместо камыша оказались довольно густые заросли кустарника, почти все из которых имели множество шипов. Они вызывают раздражение и даже начинают бесить. Особенно после того, как они мне порвали штаны. Но т.к. я определенно уверен, что скоро вернусь домой, то раздумываю о том, как и когда буду зашивать эту дырку. Прежняя схема преодоления зарослей здесь явно не сработает, поэтому приходится просто махать палкой, ломая ею ветки и сучья, и затем доламывать уцелевшие ногами и руками. Это гораздо сложнее, поэтому скорость движения практически нулевая. Но рано или поздно и заканчивается и этот участок. Я снова выхожу к каменному ущелью. В этот раз высота довольно большая, примерно с пятиэтажное здание. Но склон, хотя и довольно крут, всё же не обрывист и покрыт густой сетью невысокого кустарника без колючек. Я залезаю в него и он отлично меня держит, аккуратно разрывая его ветви руками и ногами, я постепенно проваливаюсь все ниже и ниже и достигаю дна ущелья.
Это ущелье явно не то, что мне нужно, надо продолжать двигаться на восток, на звуки, исходящие со стартовой позиции. Вновь забираюсь на следующую возвышенность. Надо торопиться, чувствую, как сил стало меньше.
Эти подъемы и спуски становятся рутиной, я ощущаю себя человеком-пауком и начинает казаться, что я могу так подниматься и спускаться сколько угодно. После того, как я несколько раз поднимался и спускался с огромных скал, высотой 15 м, держась за траву и кустарники, мне начинает казаться, что это нормально и естественно, что я словно рожден для этого. Границы страха размываются, появляется самоуверенность. Вперед, вперед, ни шагу назад, я русский бульдозер, которому тропический лес нипочём. Но там наверху, в небесной канцелярии, умеют быстро остужать пыл. Преодолев этот участок леса, я вновь вышел к огромной почти отвесной стене. Да, да, вот это ущелье выглядит ну в точности как мое! Я скоро буду дома, осталось только спуститься. Я же делал это много раз сегодня, мне это вполне по силам. И полный энтузиазма я начинаю спускаться вниз. Одной рукой держусь за пучок тростника, другой за крепкое молодое дерево, растущее на склоне. Оно довольно толстое, более 5 сантиметров в диаметре и выглядит надежным. Держась за него, пытаюсь переставить ногу и перехватиться другой рукой за следующий пучок травы. Неожиданно раздается треск и в следующий миг я лечу вместе с деревом, кучей земли и несколькими камнями вниз. Время исчезает. Я вижу и сознаю, как приближается земля. В голове проносится мысль: «Что это? Блин, неужели я сорвался? Получается, что сейчас я умру? Так рано. Так жаль». Но при этом нет ощущения страха, нет ощущения паники или отчаяния. Я спокоен и холоден. Я смиренно принимаю это как данность, как факт. Это мое «так жаль» звучит так, словно я опоздал на поезд: вроде очень неприятно, но при этом понимаешь, что уже ничего не изменишь и поэтому нет смысла расстраиваться и переживать.
Я пролетаю несколько метров, ударюсь попой о склон, еду сидя на ней, как зимой с ледяной горки, снова лечу пару метров, опять ударяюсь и еду. В конце концов, останавливаюсь в нескольких метрах от дна ущелья. Дерево и камни, к счастью, пролетают чуть в стороне от меня. Я возвращаюсь сознанием в прежнее измерение. Сижу замерев. «Что я? Где я? Я жив. Здорово, но странно. Наверняка себе что-то сломал. Да, ног не чувствую, жутко болит попа, копчик. Но меня не выворачивает от боли. Если бы я что-то сломал, меня бы выворачивало от боли. Попробую пошевелиться. Туго, но шевелится. Может шок уменьшает боль? Но не настолько же.» Что ж, со вторым днем рождения меня. Пару минут сижу, приходя в себя, затем начинаю оглядываться: «Так, а где вещи? Фотоаппарат, наверняка, разбит». Обернувшись, вижу сзади рюкзак, беру его, пытаясь положить перед собой. В этот момент в моей руке оказывается кусок тряпки, а фотосумка с камерой катится вприпрыжку вниз по склону и падает на камни. «Вот теперь точно разбит!» - думаю я, разглядывая порванный рюкзак и ругая себя за то что, взялся за него, а не за сам фотоаппарат. Снова оглядываюсь: оставшаяся пачка печенья порвалась и бисквиты разбросаны по склону. Неподалеку лежит бутылка воды и одежда. Понимаю, что без рюкзака воду и еду мне не унести, поэтому подбираю с земли те печенья, до которых могу дотянуться, и допиваю оставшиеся пару глотков воды. Забираю и одеваю на себя одежду: флисовую кофту и накидку от дождя. Так, все взял? Что у меня было еще в рюкзаке? Ах да, телефон, кошелек и фонарик. Они валяются чуть повыше, кряхтя от боли, дотягиваюсь до них. Фонарик на удивление работает. Телефон вроде тоже.
Превозмогая боль в ногах и теле, особенно в копчике, аккуратно спускаюсь оставшиеся несколько метров. Подбираю на дне ущелья фотоаппарат. Это невероятно! Он не треснул, линзы вроде целы! Он работает, делает фото, даже, кажется, без искажений! Слава Nikon. Ай да молодцы, такую технику не убиваемую сделали. Странно, но то, что выжил фотоаппарат, меня удивило больше, чем то, что выжил я сам. К тому, что я остался жив, я отнесся столь же почти равнодушно, как и к тому, что через мгновение умру. Как к факту.
 |
| Скала второго дня рождения |
 |
| Предательское дерево на дне ущелья |
Через полчаса ходьбы по ущелью вновь терплю фиаско, т.к. оно раздваивается и обе части заканчиваются обрывами. Правый из них высотой порядка 40 метров, спустится по нему нереально. А левый – всего 10 метров и то ущелье, которое там продолжается очень похоже на мое. Наверняка, именно в эту стену я уперся ночью и полез ее обходить лесом. Но этот склон очень сложный. Вряд ли я его одолею.
SOS
Тем временем уже стемнело. Пора признать, я заблудился настолько, что мне не выбраться самостоятельно. Я достаю телефон и пытаюсь позвонить Эстер, но она не берет трубку. После некоторых пропущенных звонков отправляю ей в 20:26 смс: «Я не могу звонить много раз, т.к. у меня мало денег и заряда. Мне нужна твоя помощь. Я потерялся около Мерапи (Kaliurang). Не могу найти дорогу обратно. Я в каменной реке. Если идти в трек и в итоге повернуть налево, то, думаю, найдешь меня. Здесь присоединяется другая каменная река. Не могла бы ты приехать завтра утром и попросить найти меня. Эту ночь проведу здесь». Я не знаю, как «ущелье» по-английски, поэтому и назвал «каменная река», надеясь, что она догадается. Не придавая большой серьезности произошедшему, я считаю, что не стоит дергать человека на ночь глядя, поэтому и прошу приехать утром. Она отвечает через час: «Извини, что поздно, была за рулем. Я думала, ты уехал в Сурабаю, а ты потерялся». Да уж, исчерпывающий ответ, но буду считать, что это согласие.
Тем временем я начал готовиться ко сну. Нашел небольшой участок с песком, т.к. на нем не так холодно спать, как на скалах, и, подложив под голову рюкзак, лег спать. Спать долго не получается, т.к. быстро замерзаю. Приходится вскакивать и бродить по округе, пытаясь согреться. Попытка сменить место на более защищенное от ветра не помогла, всё повторялось вновь и вновь. Это сводит с ума. Меня не покидает отчаянное желание пить, я мечтаю о стакане воды. И молоке. Очень хочется молока. Я чувствую себя Беном Ганом из «Острова сокровищ», который мечтал лишь о кусочке сыра. Я теперь его так понимаю. Для чего это случилось со мной? Почему? Определенно, произошла какая-то ошибка на небесах. Этого не должно быть со мной. Нельзя складывать руки, всего чуть-чуть напрячься и я буду дома. Эмоции на мгновение затмили разум и это стало очередной роковой ошибкой. В 10 вечера, спустя сутки после начала трека, я решаю спуститься по второму склону. Присмотревшись к склону в поисках возможного пути спуска, я вижу то, что хочу видеть. Сама скала отвесная, но где-то на середине склона есть нечто похожее на склон с наклоном около 75% и травой, в принципе достаточно для спуска. Но до середины надо еще добраться, оптимизм и безумное желание вернуться домой окрыляют и оглупляют. Я начинаю спуск, представляя, как скоро окажусь в гостинице, наемся и гордо сообщу Эстер, что помощь уже не нужна, т.к. справился сам.
Чуть спустившись и прижавшись к склону, балансируя на грани, держась за крошечные выступы и деревце. Подо мной есть небольшой уступ, но до него сантиметров 30-40, а переступить некуда, перехватиться негде. Но я же должен быть дома! Всё получится! Прыгаю… В следующий момент я, приземлившись на уступ, теряю равновесие и отклонившись назад, лечу вниз. «Ну вот, опять» - мелькает мысль. Ее прерывает удар головой о камень. Резкая боль чуть выше лба. «Теперь точно умру» - с печалью проносится в дурной голове, и все происходящее мне кажется уже таким будничным. Я чувствую себя летящим мешком с костями. Спустя 10 метров я приземляюсь на скалу. Когда-то я гордился, что в 2 часа ночи прыгал в Севастополе в море с 5-и метрового газопровода в незнакомом месте, это было страшно и захватывающе. Сейчас же я пролетел 10 метров вместо 5 и плюхнулся в камень вместо воды, но при этом нет никакого страха и гордости, есть только злоба на самого себя, на свою глупость и безрассудство. Я лежу на скале. Я жив. Я ощущаю разбитость во всем теле, тяжесть в голове и усталость в душе, я устал умирать, устал как после тяжелого рабочего дня. Но я жив, по-прежнему жив. С третьим днем рождения меня, вторым за сегодня.
Я чувствую, что вся моя голова, все лицо в крови. Пытаюсь пошевелить конечностями, работают. Голова болит, но на поверхности, сам череп цел, внутри головы тоже боли нет, т.е. скорей всего сотрясения нет. Пытаюсь приподняться – бесполезно. Шея болит и так слаба, что не может поднять голову. Схватив себя левой рукой за волосы, поднимаю голову, словно барон Мюнхгаузен, вытаскивающий самого себя из болота. Одновременно правую руку, согнув в локте, подтягиваю под себя, переваливаюсь на нее и, разгибая, помогаю приподнять тело. Полулежа оперевшись на руку, оглядываюсь вокруг. Достав из кармана телефон, включаю его и подсвечиваю режим фонарика. Вижу свою кровь на растениях, множество пятен на одежде. Вижу фонарик, он разбит, фиксирующая на голове лента порвана, светодиоды погнуты, торчат голые микросхемы. Блока с батарейками нет. Долго ищу его на ощупь среди травы и камней, но всё же нахожу. Вставляю, включаю, невероятно, но работает, хотя и приходится прижимать пальцем блок с батареями к контактам, т.к. крышки нет.
Я чувствую, как из головы льется кровь, кажется, что каждое мое движение усиливает кровотечение. Теперь ситуация кардинально изменилась, я не могу ждать до утра, т.к. не уверен, что доживу до него. Я понимаю, что в любой момент могу скончаться от кровопотери. Звоню Эстер: ситуация изменилась, приезжай сейчас, я повредил голову о камень и весь в крови. Она мне сообщает, что уже в пути. Слава Богу, что она не стала ждать утра.
Я переползаю чуть в сторону на более ровный участок скалы. И подложив под голову порванный рюкзак, положив рядом камень и палку, фиксирую голову, чтоб она не наклонялась в стороны. Остается только расслабиться и ждать. Я прикидываю, сколько Эстер потребуется чтобы найти меня: час-полтора на дорогу, полчаса-час, чтобы найти кого-нибудь в деревне, два часа, чтобы добраться до ущелья. Итого около 4-х часов. Так долго. Доживу ли. Надо ослабить кровотечение. Я пережимаю, утягиваю повязку на своей голове, но так держать долго невозможно. Нужен жгут. Но у меня его нет. Спустя минут 5 меня осеняет: у меня же есть ремень! Вытащив его из штанов и обмотав вокруг головы, крепко затягиваю. Т.к. голова гораздо уже таза, то необходимых дырок нет, поэтому приходится просто подложить конец ремня под голову.
Двигаться тяжело, усталость такая, словно разгружал вагоны. Двигаться больно, но не сильно. Сердце бьется как бешенное. Ну что ты делаешь, глупое, ты же так больше крови теряешь. Пытаюсь дышать медленно и глубоко, чтобы хотя б немного снизить частоту сердцебиения. Всё тело трясет, скорей всего от холода, но возможно и от повреждений из-за падения. Хотя мне кажется, что кроме головы, всё остальное цело. Кажется, что что-то булькает в солнечном сплетении, как будто мельчайшие хрящики трутся друг о друга. Такое происходит 2-3 раза за вдох или выдох.
В голове полный бардак. Страха по-прежнему нет, я не боюсь умереть, но я не хочу этого. Раньше я думал, что мне безразлична моя жизнь, теперь я понял, что хочу жить. Нет ни паники, ни отчаяния, но я сердит, раздражен на самого себя за свою легкомысленность. Какое, к черту, «быстрее домой», какой «стакан молока», о какой ерунде я думал. Сейчас бы лежал там наверху, спал десятиминутными обрывками, но мог согреться и был бы уверен, что доживу до утра. Прокручиваю события последних часов, дней. Как это все произошло? Такая стройная цепочка событий, совпадений, решений получилась случайно, волей злого рока или это разыгрывается некий сценарий? Почему всё это со мной происходит? Зачем? Что мне пытаются этим сказать высшие силы? Где мой ангел-хранитель, почему допустил все это? Я неудачлив, т.к. все это со мной произошло, или везунчик, ибо после всего этого по-прежнему пока живой? Все эти вопросы крутятся в голове, возникая вновь и вновь.
От Эстер приходят смс. Я не понимаю о чем они, поэтому не отвечаю. Теперь спрашивает, есть ли тут деревья. Что за глупый вопрос, это лес, здесь везде деревья. Теперь она пишет, что приехала в обезьяний лес, который показывала мне и спрашивает, откуда тут меня искать. Ну, что опять за ерунда, я же четко написал в первом сообщении название поселка, откуда я стартовал, неужели она совершенно не понимает, о чем раньше говорила, неужели она не понимает, где начало трека? В меня закрадываются подозрения и я лезу в путеводитель, сохраненный в телефоне. Черт возьми, так и есть. В Kaliurang, что на южном склоне, находится музей Мерапи и легкий дневной трек. А sunrise trek начинается из Selo, что у восточного склона вулкана. Я заблудился потому, что стартовал из совершенно другого места, и именно поэтому те люди на вершине были так далеко от меня. Каким же самоуверенным идиотом я был, что не проверил эту информацию по путеводителю, отнесся легкомысленно как к очередной достопримечательности, очередной из сотен посещенных. В рутине путешествия я потерял бдительность и внимательность, возомнив себя опытным и умелым. И вот теперь мое окровавленное тело лежит среди скал. Какие глубокие и неожиданные последствия имеют порой наши решения, казавшиеся до этого такими малозначительными и будничными. Я злюсь, малодушно злюсь на Эстер, что дала мне информацию, не понимая, о чем говорит, злюсь на себя за то, что не проверил эти сведения, и принимал решения, которые привели к такому печальному положению дел. Я понимаю, что уже бесполезно сердиться, этим ничего не изменишь, и на какое-то время удается успокоиться, но холод, трагичность ситуации и безделье вновь воскресают эти эмоции.
Эстер пишет, что с ней едет 20 ее друзей, что снова вызывает мое раздражение: нужен один гид, а не 20 друзей, которые совершенно не знают местность. К часу ночи они появляются на стартовой точке и спрашивают, где припаркован мой мотобайк. Да вы меня ищите, а не байк!
Ребята отправляются по треку, Эстер остается в машине на стартовой точке. Я отправляю ей смс с описанием места, где нахожусь: что я в «каменной реке» около большой стены, что эта каменная река раздваивается, что я скорее где-то в районе, где трековая тропинка выходит в «каменную реку». Но меня спрашивают о том, как найти тропинку, затем куда идти по ней. «Ну это же очевидно.» - сердито думаю я – «Более того, если они задают такие вопросы, значит явно не нашли или не стали искать гида. От их помощи никакого толку, они не успеют». Прошло несколько часов с момента прибытия Эстер на стартовую точку. По моим расчетам, ее ребята уже должны были добраться до ущелья. Но на мои прямые вопросы об этом Эстер не отвечает, присылая какую-то неинформативную ерунду, чем вызывает все большее мое раздражение. Я злюсь на человека, который пытается меня спасти, который является, по сути, моей единственной надеждой. Это так эгоцентрично.
Пытаясь дать какие-то ориентиры моего положения, я описываю крупные скопления городских огней в виде двух треугольников которые вижу, звезды. У меня в руках смартфон с GPS, но я даже не могу определить свои координаты, т.к. в стандартном наборе приложений отсутствует функция их отображения. Найти ближайшие бары – пожалуйста. Посмотреть свои координаты – нет. Но мне не нужны бары, мне нужны координаты.
Включаю интернет, в надежде, что карты Google в совокупности с GPS дадут мне подсказки о моем местонахождении. Но связь настолько плохая, что даже смс отправляются часто не с первого раза, а карты не загружаются вообще. Зато приходят сообщения, в которых я вижу обиду и возмущение, что я так долго не отвечаю. Я очень переживаю, когда на меня обижаются, что в совокупности со стрессовым состоянием окончательно затмевает рассудок и с досады, что в непростой для меня ситуации меня заставляют еще и испытывать чувство вины из-за какой-то ерунды, я решаю написать ответ: «Извини.я в жопе.потерялся на вулкане.меня ищут уже 6 часов.я упал с горы 4 этажа и ударил голову о камень. Лежу весь в крови! Не могу двигаться, ходить.не знаю останусь ли живой. Извини....». И этим сообщением я между строк хочу сказать: «Отстаньте все, у меня и без того проблем и забот хватает». В этот момент я не думаю о том, что это сообщение взорвет мозг адресату, заставит его испытать сильнейший стресс. Сейчас я думаю только о себе, я жалею только самого себя, все же остальные потерпят. В стрессовой ситуации из меня вылезают все те гнилостные черты характера, что обычно сидят глубоко внутри и не видны.
Я все меньше верю, что Эстер мне поможет. Мне остается рассчитывать только на себя. Я пытаюсь встать на ноги, чтобы оглядеться. Уверенный, что нахожусь в том ущелье, где кончается тропинка из деревни, я собираюсь дойти до нее сам. Но как только я встаю, из обеих ноздрей начинает струиться кровь. Не капать, а именно струиться. Этого еще не хватает, кровь у меня на весь золота сейчас. Приходится угомониться и лечь обратно.
Эта безысходность помогает все же успокоиться, окончательно смириться и ждать. Ждать решения своей судьбы. Снова пытаясь расслабить тело, бьющееся в конвульсиях от холода, я мысленно прощаюсь со своей семьей, родными, друзьями. Я прошу прощения за тот негатив, что доставил этим людям. Я благодарю небеса за то, что у меня была такая жизнь. Я доверяю им, если они решат, что лучше ее забрать, если они решат, что я выполнил свое предназначение или, наоборот, не имею шансов выполнить. Я делаю это сейчас потому, что потом может быть уже поздно.
Успокоившись, я начинаю даже скучать. Вспомнив про фотоаппарат, я достаю его и осматриваю. В этот раз ему, как и мне повезло меньше: отломан видоискатель, обнажив внутренности камеры, деформирован объектив. Но при этом камера включается и что-то даже снимает! У нас с ней столько общего, оба вышли сухими из воды в прошлое падение, оба искорёжены, но живы теперь.
Как же хочется пить. Хотя бы несколько глотков воды. А еще лучше молока. Я бы сейчас целое состояние за него отдал, да некому. Я не ценил столько простых радостей в жизни. Подумать только, я чуть не отдал жизнь только что за то, чтоб выпить поскорее молока. А раньше мне было жалко за него лишний раз пару долларов отдать. Я вернусь, обязательно вернусь и буду наслаждаться каждым мигом, каждой мелочью: стаканом чая, молоком с печенькой, шумом улицы, возможностью спать в кровати. Всё то, чего я сейчас лишен. Я буду наслаждаться и тем последним, что у меня еще не отобрали: жизнью.
ДЕНЬ ВТОРОЙ
Так тянутся часы… Наступает рассвет 12 августа. Я чувствую, что кровотечение остановилось, мои движения не вызывают струйки крови по лицу. Пытаюсь снова встать, из носа теперь тоже не льет. Я выжил, я дожил до утра, я вижу солнце. Спасибо! Значит, есть еще какие-то дела для меня на этом свете. Думаю, именно то, что я окончательно смирился со своей судьбой, доверившись тем, кто наверху, спасло мне жизнь. На радостях фотографирую свое улыбающееся окровавленное лицо на память.
 |
| Скала третьего дня рождения |
 |
| Спасибо, что живой |
На последние деньги отправляю Эстер смс, что пытаюсь выбраться сам. Затем ослабленный, слегка качаясь, я аккуратно и медленно переступаю по камням. Вскоре я понимаю, что это опять не то ущелье, в которое первоначально меня привела тропинка. Но обратно дороги нет, есть только вперед.
Через пару часов я вновь упираюсь в отвесную скалу. Спускаться по ней не так высоко, всего метра 3. Но я очень слаб даже для этого и при этом понимаю, что третьего китайского предупреждения для тех, до кого туго доходит, не будет – я разобьюсь окончательно.
Заметив, что метров через 300 правый склон имеет пологий спуск в ущелье, я решаю обойти обрыв по горе лесом. Забравшись на несколько метров в гору, понимаю, что вдоль склона идти не получится, т.к. там очень колючий густой кустарник. Придется подниматься гораздо выше и обходить по верху горы. Там вскоре я замечаю участок с деревьями и практически без зарослей. «Ну, наконец-то подарок судьбы» - мелькнуло в голове и я бодро шагаю, лишь парой ударов палкой расправляясь с кустарником и лианами. «Да не нужны мне ущелья, я и по горе лесом отлично пройду подольше, чем каждый раз мучиться с обрывами». Заросшие и свободные участки сменяют друг друга. Пройдя несколько часов, я утыкаюсь в склон. Гора заканчивается довольно обрывистым склоном огромной высоты. Черт, я снова наступил на знакомые грабли. Ну почему я на радостях, что нашел хороший путь, решил, что в его конце я смогу спуститься. И вместо того, чтобы вернуться по проторенной дорожке и искать спуск там, где я его видел, я тут же вновь наступаю на прежние грабли и начинаю его искать здесь поблизости. В результате, потеряв тот замечательный слабозаросший маршрут.
Анализируя свои решения, я замечаю, что многие из них я принял, руководствуясь принципом «Только вперед, ни шагу назад». Такая чрезмерная целеустремленность стала компенсацией за ее прежнее отсутствие. Мне всегда не хватало настойчивости и напористости в характере и весь этот трек стал возможностью проявить их. Но, как известно, лекарство от яда отличается только дозой. И в этот раз я явно переборщил с дозой, создав тем самым множество проблем.
Поиски возможности спуститься потерпели крах. Придется возвращаться. Обратная дорога стала полной противоположностью первой: сплошные заросли, которые так и хочется назвать непроходимыми, если бы я через них не прошел, ибо другого пути не было. Я уже не переживал за какие-то дырки на одежде, для меня было главное вернуться домой, любой ценой. А вот кроссовки тревожат, они еле дышат, подошва почти оторвалась. Если окончательно оторвется, то я погиб, босиком по лесу и скалам далеко не уйдешь.
Уверенность в счастливом окончании этой истории то появлялась, то исчезала. Иногда я слышал вдалеке голоса, и без того быстро колотящееся сердце билось еще сильнее с надеждой, мне казалось, что это человеческие голоса. Я кричал, но мне никто не отвечал и голоса тоже не повторялись. «Наверное, птицы, показалось» - каждый раз в таких случаях думал я. Иногда я слышал шум волн, но понимал, что это всего лишь гудит ветер в ветвях деревьев.
Прошло уже полутора суток с момента старта, последний раз я что-то пил и ел около 20 часов назад. Я понимаю, что без воды организму долго не продержаться, тем более ослабленному падениями и при этом продолжающему испытывать серьезные физические нагрузки. Я не помню точно сколько, сутки или двое. Я думаю только о воде, жажда так сильна, что занимает все сознание. Я пробовал слизывать росу с листьев, но ее так мало, что совсем не ощущается. В какой-то момент я в сердцах и отчаянии думаю: «Господи, кто-нибудь, я готов продать душу за воду». Где-то через полчаса, срубив палкой очередной участок зарослей травы и кустарника, я ощущаю на своей руке каплю воды. Я смотрю на нее как золотодобытчик на первые крупицы золота. Откуда она? И в следующий миг я замечаю сломанный мной молодой побег кустарника. Эврика! Господи или кто-то еще, кто принял эту сделку, спасибо! Я, жадно схватившись за побег, очистил его от грязной кожицы и засунул в рот сочную сердцевину. Она всего пару миллиметров в диаметре и 10 сантиметров в длину, но это именно те капли влаги, что я ощущаю и которых мне так не хватает. Я спасен! Я продержусь! Хвала небесам! Рядом я нахожу еще один такой же побег и выпиваю и его. Начинаю ломать другие ветки и травы вокруг в поисках сочной сердцевины, но такая встречается крайне редко. Мне удается найти еще несколько стеблей других растений. В голове возникает мысль, что они могут быть ядовиты, но я успокаиваю себя тем, что пью совсем чуть-чуть и разных растений. Но даже это чуть-чуть на удивление заметно уменьшает жажду. Все относительно, когда нет ничего, то и пара капель – счастье. Есть тоже хочется, но голод как в случае с любым ощущением, через какое-то время ослабевает, т.к. мозг перестает его замечать, переключившись на использование резервов. Но жажда же была так сильна, что я готов был уже пить собственную мочу, если бы придумал способ как это делать в отсутствие посуды.
С этого момента, я, ломая ветки и стебли трав, периодически проверяю, есть ли в них что-нибудь поживиться. Одно из растений, выглядящее страшным колючим ежиком снаружи, внутри оказалось таким сочным и вкусным, что я просто завалился на землю, чтобы расслабиться и полностью ощутить тот маленький момент счастья, что дарит вкусный обед. Правда, больше я его не встречал в таком виде, только уже взрослым кустом без всякого сока. В природе все сбалансировано и поэтому позже я нашел другое растение, первоначально на вкус оно было нормальным и я его высосал, но уже через несколько минут я ощутил такую горечь во рту и жжение на языке, что уши в трубочку сворачивались. Попытки «залить» это жжение другими травами не удались, любая жидкость только усиливала это жжение. Пришлось ходить с ним до утра, пока само не выветрилось. Пару раз я видел красные фрукты, похожие на персики, но они были очень высоко на деревьях и добраться до них было невозможно. Да я и не знал, съедобны ли они.
Несмотря на то, что я нашел источник воды и, возможно, даже каких-то микроэлементов, я чувствую некоторую слабость и часто ложусь прямо на землю, чтобы отдохнуть. При этом очень хочется спать, но заснуть не могу. Я закрываю глаза или разглядываю небо или букашек, суетящихся вокруг меня, в любом случае, я думаю о доме, я представляю, как вернусь в гостиницу, где есть кровать и еда, как увижу вновь людей, как вернусь когда-нибудь в родной город и увижу семью.
Семнадцать часов, темнеет, я пару часов шел туда и полдня обратно, а так и не нашел дороги. Тем не менее, пора готовиться ко сну. К попыткам уснуть. Расчистив небольшую площадку, укладываю ветки и сверху накидываю листья, надеясь, что это хотя б немного уменьшит ощущение холода. Ложусь. Свой рюкзак я потерял где-то в лесу, выпал из кармана, поэтому под голову подкладываю листья. Шея по-прежнему слаба и голову приходится поднимать рукой. Зверей я не боюсь, побродив по этим зарослям, я понимаю, что вряд ли какое-то крупное хищное животное сможет здесь спокойно передвигаться. А насекомые и змеи? Тоже не страшно. Если мне суждено отсюда выбраться, то они меня не тронут, если нет – то какая разница от чего умирать, от змеи или голода.
Раздражают только комары, пока нет так холодно, они не дают уснуть. Глубокой ночью они пропадают, но не дает уснуть уже холод. Остается только лежать и думать. Думать ни о чем. Мысли все одни и те же: почему все это произошло, какой я дурак, что сделал то-то и то-то, о том, как я не ценил такие мелочи, как стакан чая, люди вокруг меня. Я верю, что выберусь, и представляю, как скажу об этой истории родителям, чтоб они не волновались.
Мне кажется, что так и не удалось поспать из-за холода, но тогда это уже третья ночь без сна, невозможно иметь такую физнагрузку и столько не спать. Скорее всего, я все-таки проваливался в кратковременный сон, не замечая этого.
ДЕНЬ ТРЕТИЙ
Рассвело. Пора продолжать путь. Мне кажется, что я в лесу, в горах провел всю жизнь. Прорубание сквозь дебри стало моим смыслом жизни, моими буднями, моей работой. Это наскучило, утомило и стало вызывать некоторое раздражение. Я уже не жалею не только одежды, но и себя, голыми руками разрывая колючие лианы и ломаю ветки кустарника, усеянные шипами. Я вдруг осознаю, что моя шутка оказалась реальностью: я стал тем самым настоящим призраком Мерапи. Я ободряю себя тем, что мысленно напеваю песни. Особенно часто повторяю припев из трека «Остаться в живых» древнего ТВ-шоу, это ободряет.
Ломаю заросли, в самых густых дебрях, где невозможно сломать, там приходится ползти на животе, расчищая минимум, либо, наоборот, забираться наверх и ползти по ним как по перине, настолько они порой прочные.
 |
| Типичные заросли и проделанный мной с помощью палки лаз в них |
Около четырех часов вечера, где-то вдалеке сзади, в направлении города я услышал голоса особенно четко. «Help! Sos!» - привычно кричу я. И мне, наконец, отвечают: «Хэээй» - слышу я и этот звук ласкает мне слух. Меня все-таки нашли. Переговариваться с ними сложно, слышно плохо и речь тяжело разобрать. Но меня нашли! Это придает мне сил и я прорубаюсь к склону. «Оставайся на месте» - кричат они мне. Остаюсь, остаюсь. Выбравшись максимально к краю, пытаюсь подать им знак, чтоб определили где я: бросаю палки в ущелье. Но они мне так и не отвечают, видят ли это или нет. Такое игнорирование и отсутствие диалога вызывает напряжение.
Вскоре, наступают сумерки. Ничего не сказав, они удаляются. Я понимаю, конечно, что ночью вести поиски бессмысленно, но такое отношение явно не вносит доверия к этим людям.
Т.к. весь вечер я провел перекрикиваясь со спасателями, то постель, как в прошлый раз, себе подготовить не успел. Что ж, посплю на земле. Откинув лианы с колючками, укладываюсь на голую землю.
Очередная, третья по счету, ночь прошла как обычно в борьбе с холодом и попытках уснуть. Всё тот же круговорот мыслей. Но в какой-то момент я, подумав о своей семье, родителях, сестре, ощущаю такое давящее чувство одиночества, что глаза не выдерживают и из них одна за другой катятся слезы. «Что ты делаешь, у тебя и так мало воды в организме» - говорит рассудочный я. «Отстань, зануда» - обрывает его дремавший все это время сентиментальный я. Завтра ты будешь дома. Всё это время тебе казалось, что вот-вот ты будешь дома. Но завтра это точно случится. Расслабься, всё будет хорошо.
ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ
На рассвете я встаю с отличным настроением, счастливый конец близок. Я выхожу к склону, чтоб покликать спасателей, но они не отвечают. Видимо, еще не подошли. Ладно, пока пофотографирую Мерапи остатком камеры, на рассвете он великолепен и уже не вызывает такой неприязни из-за этой истории. От него поднимаются струйки облаков, словно испарины.
 |
| HELP! |
Прошла пара часов, спасателей все нет. «Ладно,» - думаю я – «Пока пойду, чтобы проложить себе дорожку к спуску и встречусь с ними уже в ущелье, я так долго шел, определенно я близок к цели, а заодно попробую найти сочные растения». Пока я прокладывал дорогу, где-то в районе полудня я вновь услышал голоса. Они-таки пришли. Я из всех сил кричу в ответ. Но через 15 минут они перестают отвечать. Я пребываю в полнейшей растерянности и разочарован. Что это было? Почему они ушли? Отмена операции? Какие-то непредвиденные трудности? Вот точно ни на кого надеется нельзя, что ж, продолжаю свой путь.
Неподалеку высоко над ущельем летает черный орел. Хм, значит, здесь есть на кого охотиться. Птиц здесь полно, но ни одну не видно, только слышно. Эх, мне бы сейчас подняться на их высоту, да взглянуть оттуда.
Спуска по-прежнему невидно и я решаю попробовать посмотреть ситуацию на другом склоне. И о радость, по нему можно спуститься! Наконец-то я на поверхности, где не нужно махать палкой, чтобы сделать шаг. Сделав пометки, чтобы легче было найти место спуска, отправляюсь обследовать ущелье в сторону города. Но там поджидает разочарование – обрыв. Зато есть лужа с личинками глубиной более метра. Вода! От нее сильно несет серой, но плевать. Пить ее опасно, не хватало еще какую-нибудь кишечную инфекцию подхватить, но рот пополоскать можно. Набираю в ладонь, гоняю во рту, сплевываю. Противная на вкус, но вода. Ох, как хочется искупаться, но пока ограничусь только тем, что помочу ножки. Погрузив ноги в сладостную прохладу, впервые за долгое время ощущаю счастье. Затем, развалившись на скале у обрыва, валяюсь и сушу их, словно загорая на пляже. Борьба за выживание требует иногда и позитивной искорки, чтобы не впасть в уныние. Высушив ноги, отправляюсь обратно босиком к вулкану осмотреться и натыкаюсь на вулканическое болото, участок влажного серного песка. Наступив на него, нога чуть проваливается в жижу, поступенно погружаясь глубже, чем по щиколотку. А что? Когда еще будет возможность принять серную грязевую ванну на вулкане, представляя, что находишься на лечебном курорте, а не потерян среди гор. Облепив ноги грязью, возвращаюсь к луже и смываю ее. Пора двигаться дальше, обогнуть гору и попытать счастья в ущелье, что по другую сторону.
 |
| Вода! Неважно какая! Вода! |
Выйдя к другому ущелью, я снова натыкаюсь на обрыв и останавливаюсь в полном недоумении. Я знаю это место. Это то самое место, где я пару дней назад упал и повредил голову. Вот это издевательство судьбы! Два дня коту под хвост. Возвращение затягивается, надо подумать о еде. О, как раз вон дождевой червяк лежит. Я уже думал о том, чтобы есть в лесу тех насекомых, что там ползают, но мне они не знакомы, поэтому риск слишком велик. А дождевой червяк, он же свой, родной, его рыбки в речках едят, значит, и я могу. Подобрав его, ищу ближайшую лужу, чтобы отмыть от песка. Он чувствует свою скорую погибель и активно изворачивается. Извини, приятель, так надо. Отмыв его и выдохнув для смелости, откусываю кусок червяка. Жую. Червяк, оказался плотно позавтракавшим, поэтому внутри него полно земли. Сама же оболочка напоминает резину, ее можно жевать бесконечно, но толку от этого нет. Словом, дождевым червяком не наешься.
 |
| Скала, с которой упал второй раз. Вид сверху |
Тут я вспоминаю, что рядом же и то место, где я упал первый раз, и там, на склоне, остались печенья, до которых я не дотянулся. Двигаюсь туда. Вдруг вдалеке я вижу силуэт человека и чего-то вроде тележки или огромного рюкзака рядом. Мне кажется, что он что-то собирает среди камней. Должно быть, какой-то местный знахарь бродит по горам в поисках трав. Я спасен, он покажет дорогу. На миг закрадывается подозрение, что это всего лишь камни, но я гоню его прочь. Я хочу верить! Все выглядит так правдоподобно! Это человек, а не камень. Ускоряю шаг, на лице появляется улыбка! Это всего лишь камень… На эти 10 минут я был не одинок среди диких скал.
Добравшись до места первого падения, я нахожу то самое дерево, свою бутылку из-под воды. Забравшись наверх, я обнаруживаю свои печенья. Коричневые, они размокли от росы, разварились на солнце, перемешались с песком - они выглядят, как куски фекалий. Но это самая лучшая еда на многие километры вокруг. Набив ими рот, спускаюсь вниз. Пережевывать их без воды и слюны очень тяжело. Прихватив бутылку, набираю в нее воды из лужи, она мне еще пригодится, в лесу воды нет. Хотя, забираться с бутылкой в руках будет гораздо сложнее. Но, полоща ей рот, так сложно удержаться от того, чтобы не сделать пару глотков.
Вечереет, решаю не возвращаться в лес, а переночевать на скалах. Помню, что здесь ловит сотовая связь, поэтому отправляю Эстер смс с вопросом, почему ушли спасатели. Пристроившись в ложбинке между двумя скалами, пытаюсь уснуть. Поздно вечером где-то неподалеку начинает играть музыка: барабаны и еще какие-то инструменты, которые я не узнал. Эта музыка напоминает ту ритуальную, которую древние племена играют во время плясок вокруг костра. Она очень красива и я чувствую себя на последних рядах зрительного зала. В какой-то момент забываешь, что ты потерян среди скал и лесов. Музыка длилась довольно долго, около часа. Откуда она? Наверное, в деревне что-то празднуют.
ДЕНЬ ПЯТЫЙ. СПАСЕНИЕ
Прошла моя пятая ночь в режиме «остаться в живых». На рассвете, набрав воды, возвращаюсь в лес. Предварительно фотографирую окрестные склоны, чтобы потом из леса лучше ориентироваться по верхушкам деревьев. Когда приходится карабкаться, засовываю бутылку в штаны. Идти по своим проторенным дорожкам приятно и практически не напрягает. Решаю, что буду перепроверять склон каждые полчаса и так не пропущу нужный спуск. Около 10 часов утра слышу голос из ущелья позади себя: «Хэээй». Он совсем не далеко. Что делать: снова довериться спасателям или идти дальше и пытаться найти спуск самостоятельно? Конечно, положиться на спасателей! Я и так пробродил два дня впустую как слепой котенок. «Оставайся на месте, оставайся на месте» - кричат они мне. Я слышу, как они прорубают просеку и пытаются подняться по склону ко мне. Я возвращаюсь обратно и дойдя до знакомого дерева, на которое могу залезть, забираюсь и, раскачиваясь, подаю знак о своем местоположении. Они, наконец, меня видят.
Спустившись, продолжаю движение в их направлении. «Оставайся на месте» - без конца кричат они мне. «Я только перелезу в тень, не могу сидеть на солнце» - кричу им в ответ. Переместившись в тень под заросли кустов, останавливаюсь и прислушиваюсь. Они явно прекратили работы, шума больше нет. «У вас все в порядке?». И в ответ уже набившее оскомину: «ОК, оставайся на месте». Диалога снова не получается, это заставляет нервничать. «Эй, почему вы остановились? Есть проблемы? Вы можете достать меня?» - выпытываю я у них. «Нет, не можем. Ждем вторую группу с другой стороны» - наконец-то вразумительный ответ. «Когда они найдут меня?» - продолжаю я. «Через час» - получаю ответ. Никаких признаков и звуков другой группы я не слышу, это тревожит. Но в Индонезии, когда говорят час, то имеют в виду 3, поэтому несколько часов можно лежать и не волноваться. Надо набираться сил, чтобы идти, когда меня найдут. Улегшись на землю, пытаюсь задремать.
Ребята в ущелье явно не переживают. Я слышу непрерывную болтовню и громкий смех. Меня это задевает. Я тут лежу, страдаю, а им смешно. Пытаюсь успокоиться и не обращать на это внимание. Но когда они вдруг умолкают, я наоборот начинаю чувствовать тревогу, переживать. Эй, вы все еще здесь? Уж лучше болтайте и смейтесь, мне так спокойнее.
Действительно, через несколько часов я заслышал слабые голоса с другой стороны горы. Они идут! Ребята рядом со мной просят меня иногда кричать «Help», а лучше «Ипон», имя лидера той группы. Я чувствую, что у меня уже нет сил даже кричать, мне надо восстанавливаться и набираться сил для каждого крика. Я был слаб и до этого, но не в такой степени. Почувствовав близость спасения, организм тут же потерял тонус.
Настроение отличное, осталось немного, хотя я уже привык не верить на 100% в скорое спасение. Сколько раз я уже думал «Вот-вот и буду дома», но я всё еще здесь.
Около половины пятого я услышал голоса совсем близко и через минут 10 в 5 метрах от меня вижу человека в черной футболке, он полз той тропинкой, что проделал я. Вздох облегчения. Он рывком добирается до меня и плюхается рядом. Следом за ним откуда-то вылезают новые и новые ребята, окружая меня. Как же я вас рад всех видеть! «Как ты? Идти можешь?» - спрашивают они, глядя на мое лицо в запекшейся крови. «Да, я в порядке, могу» - успокаиваю я их. «Хорошо, потому что у нас нет медиков, только поисковики» - поясняют они. Один из них достает и выкладывает передо мной воду, хлеб, печенья, сгущенку. Об этом моменте я так мечтал, но нет сил даже чувствовать счастье. Я пью воду, она ужасна на вкус. После долгого употребления воды из лужи с высокой концентрацией серы, даже обычная вода становится серной на вкус. Показываю ее ребятам: она опасна? «Да нет,» - улыбается один из них – «ее можно пить понемногу» - и в доказательство отхлебывает из моей бутылки. «А вот мочу ты пил напрасно» - добавляет он. «У меня не было выбора» - оправдываюсь я.
Организм так отвык есть, что я питаюсь через силу, словно после сытного обеда. Я не чувствую голода. Запихнув в себя несколько кусочков хлеба со сгущенкой, от печенья отказываюсь. Пока ем, оглядываю своих спасителей. Их 9 человек, молодые парни, преимущественно в оранжевых футболках, они навьючены огромными рюкзаками, явно для долгого похода. Теперь понятно почему они пробирались так долго. Я несколько смущен таким количеством, я полагал, что меня будут искать человека 3-4. А 9, да еще несколько в ущелье, я чувствую смущение из-за того, что потревожил столько людей. Кто-то из них дергает меня сзади за уши. Я замираю от неожиданности. Парень рядом улыбается и говорит: «Не пугайся, это он так показывает, что он любит тебя». «А у нас в России это означает поздравление с днем рождения» - с улыбкой отвечаю я – «Сегодня у меня действительно новый день рождения, спасибо, что подарили его». Один из парней, напоминающий мне медведя из русских сказок, большой и добрый, пристально смотрит на меня, улыбаясь, он похоже не говорит по-английски. «Ты ему снился сегодня,» - комментирует его друг – «Мы знали, что найдем тебя». Я чувствую себя, как в семье.
Расспрашиваю, кто они такие. Оказывается многие из них студенты, возрастом около 20 лет, причем из разных уголков Индонезии. Все они по тревоге слетелись сюда, чтобы спасти меня. Вот это да, вот это система! Они входят в некоммерческую организацию SAR (Search and Rescue). Увлекаются походами, альпинизмом, а заодно занимаются спасением таких как я. Ребята отлично экипированы: рюкзаки, рации, карты, навигационное оборудование. Все это и транспорт – за свой счет. Я теряю дар речи от такого альтруизма. Это нельзя не оставить без поддержки.
Один из них показывает, что хватит разлеживаться, пора идти. Мне определяют место в середине колонны и мы выдвигаемся. Через несколько минут хода останавливаемся и один из ребят ловко как обезьяна забирается на дерево безо всяких сучьев. Они совещаются, определяя маршрут. Мне остается только наблюдать, придерживая челюсть. У каждого из них своя функция: кто-то отвечает за навигацию, несколько идут налегке без рюкзака и, по очереди работая мачете, расчищают дорогу, ребята покрепче несут особенно огромные рюкзаки, выполняя роль транспортных слонов, кто-то натягивает веревки для крутых спусков. И от них исходит такая доброжелательность, что мне стыдно вспоминать, как все балийцы предостерегали меня: «Не суйся на Яву, там опасно, там криминал, там психи». Нет, здесь полно людей с огромным сердцем.
Через полчаса мы спускаемся в ущелье. Там нас ожидают еще человек 5, среди них представитель государственной службы спасения и врач. Последний осматривает меня и, не найдя видимых повреждений, успокаивается. Устраиваем небольшой кофе-брейк. Один из парней, прилетевший с севера Суматры из провинции Ачех, где я недавно был, угощает всех своим родным кофе из термоса. Вкуснейший кофе.
Делаем коллективные фото и пора идти дальше. По дороге рассказываю мужчине из службы спасения как меня угораздило здесь оказаться. Вскоре мы упираемся в огромный обрыв, около 30 метров. Объявляется привал и кто-то начинает снова варить на костре кофе, другие готовят альпинистское снаряжение для спуска. Главный с улыбкой спрашивает у меня, готов ли я спуститься с обрыва по веревкам. «А у меня есть выбор?» - с улыбкой отвечаю я. «Нет, я из вежливости спросил» - и все дружно засмеялись. Пока идут приготовления, я продолжаю общаться с ним, рассказывая свою историю и расспрашивая его о том, как все происходило по ту сторону операции. Он сообщил, что спасательной службы как таковой нет, он дежурит в поселке один, на него вышла Эстер, когда пыталась найти карту местности. Он в свою очередь вызвал поисковый отряд SAR.
 |
| Спасатели-спасители |
Наступает вечер, горы погружаются во тьму. Меня пристегивают карабинами к тросам, дают каску с фонариком и спускают вниз. Я никогда раньше не занимался альпинизмом и не спускался по таким крутым скалам. Это очень неожиданный опыт и я чувствую страх, хотя понимаю, что это куда менее страшно, чем одному без страховки карабкаться по вершине вулкана.
- А это самая короткая дорога? - спрашиваю я, спустившись.
- Да, мы по ней пришли.
- А по другую сторону? Через то ущелье, где вы были, когда нашли меня. Я слышал там звуки мечети и мотобайков. Мне казалось, до дороги там пара километров и я шел в ту сторону.
- Нет, там около 30 километров. Это просто звуковая иллюзия.
Когда все оказались внизу, мы продолжаем путь. Впереди поджидает еще несколько обрывов меньше высоты, где также натягиваются веревки и, держась за них, спускаемся. Через полчаса хода мы добираемся до базового лагеря. Там еще больше людей, в том числе и два полицейских. В стороне лежат оранжевые носилки. Слава Богу, что они не понадобились. Все снимают на фото-видео камеры, фотографируются со мной. Словно welcome-drink, встречающийся в дорогих отелях, меня угощают какао. Ребята готовят ужин на костре: лапша. Я, скромно съев пару ложек, вижу, что никто больше не ест, и за минуту уплетаю весь котелок. Организм постепенно привыкает, что есть пища и начинает требовать ее больше и больше. Мы болтаем, шутим, смеемся как старые друзья на лесном пикнике. Один из спасателей придумывает мне новое имя, Саламатов, образованное от индонезийского «саламат» (безопасный) и традиционного окончания русских фамилий «-ов». Все подхватывают эту идею и впредь обращаются ко мне только так. Ребята пускают по кругу полулитровую баклажку из-под воды, в которую налит местный некрепкий алкоголь. Я уже 5 лет принципиально не употреблял алкоголя вообще. Но сейчас особый случай, я не могу отказать тем, кто спас мою жизнь, и делаю пару глотков.
«А ты призрака видел?» - вдруг задает кто-то вопрос. «Нет, не видел» - отвечаю я и уже не шучу как в прошлый раз.
Пора снова идти дальше. Я не думал, что это ТАК далеко. Мы пробираемся зарослями кустов, камышей, лесом. Идем в полной темноте. Через пару часов к нам присоединяются еще люди, преимущественно военные. Да сколько же их тут всего?! Двое из них берут меня под руки и как психа или опасного заключенного ведут по тропинке. Они не говорят по-английски и все объяснения, что я могу идти сам, бесполезны. Ладно, ведите.
Еще через полчаса вокруг начинают появляться еще люди, они бегают вокруг колонны и фотографируют меня. Наверно местные жители из деревни, заслышали про операцию и пришли поглазеть.
Меня привозят в поисковый штаб. Я вижу компьютер, огромный монитор и толпы, толпы людей! Спасателей, военных, репортеров, зевак. Меня проводят внутрь, бесконечно фотографируют, представляют разных людей: начальник поисковой операции, полицейский начальник. Я жму всем руки на камеру для протокольной съемки, стараюсь улыбаться и беспрестанно говорю «спасибо». Я не знаю, что говорить, т.к. полностью застигнут врасплох. Это не я, это происходит не со мной. Это какой-то розыгрыш, я стал участником какого-то ТВ-шоу. Я же все эти дни представлял как тихо и незаметно вернусь в город.
В толпе в первых рядах я вижу пожилую женщину. Не знаю, почему я обратил на нее внимание. Наверное, потому что она напомнила мне маму. Когда я проходил мимо нее, она протянула мне что-то. Я взял и не глядя положил в карман. Лишь спустя несколько часов я разглядел, что это был какой-то сухофрукт, нанизанный на булавку. Еще она дала мне бутылку воды. Увидев это, военный отобрал ее и протянул мне другую, как будто боялся, что она была отравленная.
БОЛЬНИЦЫ
Меня посадили в машину скорой, я хотел сесть, но настояли, чтоб я лег на кушетку. Хорошо, ложусь. Захлопнулись двери. Я остался один. Под визг сирени мы несемся куда-то. Я в ступоре. Я не понимаю, откуда столько внимания. Чувствую себя маугли, которого вдруг вернули в город. Включаю телефон, заряда осталось всего несколько процентов. Эстер, умничка, положила денег. Захожу в соцсеть, чтоб опубликовать, что я жив. На радостях и под впечатлением от общения со спасателями пишу какую-то ерунду. Отправляю смс маме. Читаю сообщения: где ты, мы засыпали письмами посольство. Откуда все узнали? Неужели то мое опрометчивое сообщение подруге подняло волну, подняло всю шумиху? Мне становится страшно. И стыдно. От того, что моя глупость стала так публично известна. И становится неловко, что из-за меня напряглись столько людей. Я вновь меняю статус, ворча, что зачем было поднимать такой шум, обращаться в посольство, меня бы и так спасли. И только спустя какое-то время, когда я успокоюсь и прокручу все в голове снова, я пойму, какую глупость я только что сказал. Вся эта история случилась из-за цепочки мелких совпадений, образовавших систему. И то, что я спасен – это тоже цепочка совпадений и пусть мне не нравится эта шумиха, но без нее, кто знает, я может и не остался бы в живых. Еще раз спасибо, всем тем, кто сложил эту самую цепочку, по которой я выбрался.
Тем временем меня привозят в больницу. Отличная новая больница, та, которую показывают в западных сериалах. Все блестит чистотой и новизной. Но за этим блеском я уже начинаю видеть суровую действительность. Пелена очарования и восторженности спадает. Я понимаю, что такие усилия и внимание были ко мне только лишь потому, что я иностранец. Только лишь потому, что включилось посольство, да и самой Индонезии необходимо было показать, что это страна, ориентированная на туристов, что здесь им ничего не угрожает и им всегда придут на помощь. А в это время в коридорах больницы лежат в тяжелом состоянии люди. И на них никто не обращает внимания. Кому это интересно, когда есть глупый русский. Да я здоров, я сам передвигаюсь, у меня не болит голова, вы лучше посмотрите на эту бабушку, отдайте ей мое место, а меня осмотрите в коридоре. Но на мои слова никто не обращает внимания или делает вид, что не обращает. И лишь девушка-медсестра грустно говорит: «Я с вами согласна, но вы иностранец, ничего не поделаешь, таковы порядки».
Меня кладут на кровать, чуть ли не в лицо тыкают камерами и фотографируют. Мне все равно, пусть уже делают, что хотят. Осматривают тело, ушибы, снимают повязку с головы и удаляют застывшую кровь. Прочищают ногти на ногах, оказывается, на обоих больших пальцах они отбиты и отмерли. После этих процедур я спрашиваю у медсестры: «Это всё?». «Ну, еще не мешало бы помыться» - отвечает она, махая ладонью у носа.
Всё это время вокруг толпятся репортеры, полицейские. Все фотографируются со мной, что-то спрашивают, я, немного приободрившись, отвечаю. Снова задают вопрос, видел ли призрака. У одного из полицейских звонит телефон, он берет трубку и через несколько секунд передает мне со словами: «Это твой друг». Я, не понимая, какой еще может быть друг, отвечаю. Со мной говорят по-индонезийски. Я прошу говорить по-английски. Собеседник меня считает врачом. «Я не врач, я собственно тот россиянин, которого лечат» - прерываю я его. «Так это даже лучше» - вдруг отвечает он на русском – «Я из посольства России в Индонезии». Представившись, собеседник расспрашивает, как меня угораздило одного пойти в горы. За несколько минут я кратко рассказываю ему историю, при этом в лицо мне тыкают несколько диктофонов. После этого я записываю его телефон и передаю трубку медсестре. Еще меня детально расспрашивает на тему «куда я потом уберусь с острова» один мужчина, представившийся сотрудником службы иммиграции и рассказавший историю моих перемещений по Индонезии. У меня стойкое ощущение, что он журналист, и на мою просьбу показать документы он протягивает ворох карточек, но ощущение это все равно остается. Где-то в стороне я вновь замечаю ту женщину, что протянула мне сухофрукт и воду. Полицейский спрашивает, знаю ли я ее. Я честно отвечаю, что нет, ее тут же выпроваживают. А мне становится стыдно, что так невежливо вышло.
Мое пребывание затягивается. Врачей нет. Журналисты тоже разбежались, остались лишь самые стойкие. Непонятно, что я здесь делаю и чего ждем. Задаю этот вопрос офицеру из службы иммиграции. Он отвечает, что можем идти прямо сейчас, меня перевезут в другую больницу, принадлежащую полиции, и, подмигивая, добавляет, что там лучше.
«Тогда едем» - бодро командую я, собираю вещи и меня провожают на улицу, сажают в машину скорой помощи. Сидел-сидел, потом просто взял и ушел. Вот так бывает.
В полицейской больнице все гораздо проще, нет блестящего кафеля, и больших залов, я чувствую себя в обычной родной воронежской лечебнице, но, несмотря на серость быта, отношение ко мне людей вокруг такое доброжелательное и заботливое, а не официально-безразличное, как в предыдущей больнице. Молодой дежурный врач снова меня осматривает и предлагает подключить к капельнице. Я соглашаюсь, но сначала, вспомнив слова медсестры, прошу разрешения помыться. Меня отводят в отдельную палату в таком же совковом стиле. Старый телевизор, тумба, крашеные в бежевый стены и муравьи на полу – я снова вернулся домой. Искупавшись, подключаюсь к капельнице. Я прошу принести мне зарядку для телефона и еды. Врач долго бегает где-то и приносит аккумулятор и кабель. Заряжать от него можно только сильно придавив контакты, но лучше, чем ничего. Питание в больнице по расписанию, но об этом врач мне ничего не сказал, а сбегал на улицу и купил риса, чая и воды, а также зубную щетку и пасту. Увидев это, я пытаюсь ему отдать деньги, но он отказывается. Когда попадаешь в беду, то начинаешь видеть вокруг столько добрых, отзывчивых людей.
2 часа ночи, надо поспать. Мой трек должен был длиться 10 часов, но растянулся на 5 дней и ночей. И вот, наконец, финал.
Проснувшись утром, я отправляю сообщение Эстер с просьбой приехать.
В палату приходит очередной дежурный врач и, еще раз осмотрев меня, предлагает удалить ноготь на правом большом пальце, т.к. под ним есть инфекция и началось воспаление. Надо, значит надо, удаляйте.
Спустя какое-то время после операции, со словами «я тебя ненавижу» в палату врывается Эстер и обнимает меня. Думаю, так поступили бы многие в тот момент. Она выглядит усталой и кратко рассказывает, как ее достали журналисты, которые знают ее номер машины, где она живет, и постоянно преследуют ее. Из-за чего она вынуждена ночевать у друзей. Все это время, как единственный источник связи со мной, она провела в поисковом центре, полиция лишь изредка отпускала ее. Ночевала в машине и по просьбе полицейских давала бесконечные интервью.
Вскоре ко мне стали один за другим приходить гости. Пришли несколько полицейских, порасспросив в десятый раз одно и тоже, они попросили подписать бумагу для посольства, которую они подготовят. Это типа ответа на запрос, что я жив-здоров, а Эстер как раз будет свидетелем. Мы дали добро и они удалились, оставив свои номера телефонов.
Долго здесь засиживаться нельзя, неизвестно, сколько это стоит, да и хочется уже убраться подальше от этого внимания. Я прошу Эстер съездить в гостиницу и привезти мне вещи переодеться, хозяин ее знает, видел со мной, так что пустит без проблем. Уходя, она предупредила, что сейчас будет множество журналистов приходить и все они будут представляться полицейскими и лучше мне притвориться спящим. Я решил, что поспать мне действительно не мешает и задремал.
Меня разбудил ее звонок: «Твоя комната опечатана полицией, нужно их разрешение». Я ей даю телефон, того полицейского, что приходил утром, пусть поможет. Через какое-то время она присылает смс, что все это бесполезно. В это время заходит, правда уже не в полном составе, те полицейские с подготовленными бумагами на подпись. Я им объясняю им проблему с опечатанной комнатой. Они пытаются отмазаться, что они другой территориальный департамент и не имеют влияния на тех, кто опечатал. Тогда я заявляю, что ничего не буду подписывать, пока Эстер не вернется с моими вещами. Пообещав попробовать помочь, делегация удаляется.
Завидев, что я не сплю, начинают заглядывать сомнительные лица. Как и предупреждала Эстер, они представляются полицейскими и начинают задавать одни и те же вопросы и просят сфотографировать мой загранпаспорт. У меня нет сил с ними пререкаться или грубо посылать, поэтому я всем им говорю, что уже отвечал на все вопросы и предъявлял документы предыдущим полицейским, пусть возьмут все необходимое у коллег. Они явно не ожидали такого ответа и, немного постояв в дверях, уходят.
Робко приоткрыв дверь, в палату входит женщина с водой и фруктами. Та женщина, что стояла в оцеплении у поискового центра, что нашла меня в первой больнице, а теперь и во второй. Она протягивает мне бумаги, это газетная публикация про меня, сканы моего загранпаспорта и распечатка моих авиабилетов. Черт, в этой стране вообще нет никаких понятий о приватности данных? При этом она что-то очень-очень быстро говорит по-индонезийски и ни слова не понимает по-английски. Я чувствую себя от этого неловко. Затем она протягивает свой паспорт и какую-то справку. Увидев мои грязные вещи в углу, порывается их постирать. Затем дарит мне зеркальце с наклейкой из христианских святых на обратной стороне и одевает на левую руку браслет из прозрачных многогранных камней с серебряным крестиком. Для меня это странно, учитывая, что сама она мусульманка, что и написано у нее в паспорте.
Следом в палату вошел мужчина, представившийся полицейским из соседнего здания, при этом одет был скорее как из соседней палаты. Он хотя бы немного, но говорил по-английски. Женщина, переключилась на него, также протянув свой паспорт и справку. На мой вопрос, что это за бумага, он пояснил, что это нечто вроде результатов теста IQ и она хочет этой бумагой сказать, что не безумна. Они принялись болтать друг с другом, позабыв про меня. А я этому только рад.
Вскоре вернулась Эстер с вещами. Ее смутило наличие гостей у меня. Полицейский, заметив это, удаляется, а женщина переключается на нас, не останавливая свой словесный поток. Мне любопытно, кто она, зачем пришла и что означают все ее подарки. Эстер же явно нервничает в ее обществе.
Появляется делегация полицейских с бумагами. Это напоминает спектакль, только я не в зрительном зале, а на сцене. Один из полицейских просит Эстер выйти с ним в коридор. Она возвращается одна и просит меня выпроводить эту женщину. Я не понимаю, чем эта дама напрягает подругу, но обещаю сделать это, когда доем. А пока снова прошу Эстер перевести, но она отказывается, аргументируя, что женщина говорит слишком быстро и неразборчиво. Она сидит словно на иголках. И вдруг подскакивает и, схватишись за голову, убегает из палаты. Я в полной растерянности, не представлял, что неприязнь настолько велика, словно сошлись два магнита с противоположными полюсами. Через несколько минут она возвращается в сопровождении полицейского, который просит женщину покинуть помещение. Женщина беспрекословно подчиняется.
Я и Эстер подписываем бумаги, они на индонезийском, но она говорит, что там ничего страшного. Несмотря на то, что я четко написал им свое имя при первой встрече, в документах меня снова называют Ебрехнин Евгений, точно так же меня называют в индонезийских СМИ (кто-то явно не разбирается в структуре загранпспорта и мое имя кириллицей ЕВГЕНИЙ попытались интерпретировать как фамилию латиницей, получилось EBREHNIN, остальные, как всегда, тупо перепечатали). Полиция черпает информацию из СМИ, а не от меня или документов. Нет слов. Приходится зачеркивать и указывать настоящее имя. Подписываю.
Ну что, сколько можно здесь торчать. Я здоров, надо сваливать, назойливость журналистов раздражает. Эстер уходит навести справки и по возвращении сообщает: доктор занят, ему не до тебя, ты можешь идти в любой момент, только заплати по счетам. Счет за ночь в больнице мне выставили в размере 700 000 рупий (около $70). У меня как раз столько наличности было с собой, заплатив, сажусь в машину к Эстер и едем домой. На часах уже глубокий вечер и журналисты разошлись по домам. Днем, по словам Эстер, в больнице их гоняли, поэтому они стаями дежурили за воротами.
ДОМОЙ
Я еду по улицам города. Он переливается огнями, теми самыми, что я видел со склонов Мерапи, к которым стремился, о которых мечтал. Вечерняя городская суета, магазины, кафешки, носящиеся байки – все это так непривычно и так давит на меня. Я чувствую себя здесь чужим, дикарем из джунглей. Я уезжал из другого города, из другого мира. Ведь это я уезжал? Я сам же остался прежним?
Возвращаюсь в гостиницу. Хозяева демонстрируют улыбку, но видно, что они утомлены этой историей и жалеют, что связались с таким клиентом. Мистер Дэва рассказывает, как отбивал мое имущество в номере от полицейских, которые хотели его забрать. У семи нянек дитя без глазу, в полиции я бы вещи потом не нашел. «Это мой дом, эти вещи доверили мне и я за них отвечаю» - рассуждает он как хозяин, как мужик. Сложно спорить с человеком, имеющим габариты Николая Валуева, да и надо отдать должное полиции, там работают не отморозки. В итоге они ограничились тем, что опечатали комнату.
На улице нас узнают, улыбаются и показывают пальцем, надвигаю кепку пониже на лоб, но бесполезно. Скорей бы уехать отсюда.
Теперь надо навестить прокат мотобайков. Сам байк, по словам Эстер, на штрафстоянке в полиции, и в агентстве согласились съездить с нами и забрать его завтра.
А теперь я устрою себе то, о чем я мечтал все эти дни: напьюсь молока. Купив литр местного коровьего сока и пирог, предаюсь чревоугодию. Плевать, что следующие пару дней не буду вылезать из туалета. Это жизнь. Это моя жизнь!
ПО ТУ СТОРОНУ
На следующий день мы отправляемся обратно на стартовую точку в Калиуранг, чтобы найти и забрать мотобайк. Я вижу до боли знакомые пейзажи, я вглядываюсь в лесные заросли вдоль дороги и меня начинает тошнить. Тошнить от леса и гор. Хватит, наелся. Мимо проезжают счастливые туристы на джипах, автобусах, фотографируются на фоне горы. Ловлю себя на мысли, что смотрю на них высокомерно, как израненный в боях солдат смотрит на новобранцев. Эстер находит какого-то своего приятеля и тот на байке едет показывать нам местонахождение полицейского участка.
В полиции снова начинаются фото и расспросы. Помимо прочего меня снова спрашивают, видел ли я призрака. Это люди всерьез верят. Но другой вопрос меня удивил: видел ли я орла?
Отдаю хозяину ключи и документы. Но все ехать все еще нельзя, надо поздороваться и поговорить и с начальником отделения. Потом снова ждать неизвестно чего. Это Индонезия, здесь не торопятся. Наконец, Эстер говорит, что можно ехать.
По дороге сопровождающий нас парень показывает на рот, предлагая пообедать, и мы сворачиваем в ресторан. Так я ближе знакомлюсь с Кристианом, который оказывается, сыграл немалую роль в моем освобождении из лесного плена и открыл удивительные подробности.
Кристиан, невысокий мужчина лет 30-35, щуплого телосложения с добрым взглядом и улыбкой, вызывающей доверие. Он бывший протестанский проповедник, у него процветающий бизнес и шикарный дом в городе, но он живет в лачуге близ Мерапи и занимается тем, что учит сельских ребятишек в школе. Несколько дней назад, увидев плачущую девушку в машине, он постучался в окно и поинтересовался в чем дело. Поиски были безуспешными, спасатели не представляли, где меня искать, и он предложил Эстер обратиться за помощью к местному известному шаману по имени Вариби, проживающему близ Борободура. Они привезли его в поисковый штаб и он указал район, где меня искать, и добавил: «Следуйте за черным орлом и найдете его».
Кристиан отправился в горы, на одну из тех ритуальных площадок, которые я прошел, когда поднимался на Мерапи. Во время медитации он увидел орла и бросился уже было за ним, но испугался, т.к. был один и вернулся в лагерь. Связавшись с Вариби, ему рассказали об увиденном. «Завтра вы его найдете.» - ответил шаман, а затем добавил – «А если завтра не найдете, то не найдете никогда.»
- Да, я видел орла, а на следующий день меня нашли! Поразительно! - еле выдыхаю от изумления я, теперь поняв, почему полицейские спрашивали меня про орла.
- Этот орел – единственный на Мерапи - добавляет Кристиан – После последнего извержения все они улетели, а он вернулся.
- А еще я слышал музыку последним вечером - вспоминаю я.
У Кристиана загорелись глаза.
- А что за музыка?
- Барабаны и еще что-то – уточняю я. – Откуда она могла исходить? Что-то праздновали в деревне?
- Невероятно! Деревня очень далеко, я не слышал ни про какие праздники там. Но на барабанах играют после завершения какого-либо большого ритуала султана. Это символизирует именно окончание. Это был знак. Это был знак, что твоя история закончилась, Мерапи отпускает тебя.
- Да, именно. И на следующий день меня находят. – Я чувствую прикосновение какой-то другой реальности.
- А ты видел кого-нибудь в горах?
- Ты имеешь в виду призрака – предугадываю знакомый вопрос я.
- Призрака в том числе.
- Нет, не видел. Но я видел камень и мне в какой-то момент показалось, что это человек.
- Ты не веришь, – грустно улыбнувшись, отвечает Кристиан – поэтому не видишь. Или видишь лишь камень.
- Теперь верю. Теперь верю, Кристиан.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
За мотобайк с меня взяли плату только за половину дней, за отель полностью. На следующее утро я улетел на Бали. Мне было неуютно в том городе, где все это произошло. Хотелось, чтобы поскорее эта история закончилась. Необычная история, произошедшая с обычным человеком. Зачем? Я так и не знаю. Стал ли я другим? Нет, но я определенно стал ценить те мелочи, что есть в жизни. Я счастлив, когда пью стакан чая, потому что он у меня есть, а могло бы и не быть. Я счастлив, когда вижу людей вокруг, потому что они вокруг меня есть, а могло бы и не быть. Я счастлив, что у меня есть жизнь, а могло бы и не быть.
Жалею ли я, что это со мной приключилось? Нет, но… Недавно я написал, как здорово, когда жизнь щелкает тебя по носу проблемами, ведь это и есть приключение. Сейчас я понимаю, что то, что произошло со мной, было не приключением, а злоключением. И если бы у меня была машина времени, я бы вернулся назад и остановил себя 10 августа 2013г. Я не жалею, о произошедшем, но не желаю повторения подобного ни себе, ни другим.
Будьте счастливы безо всяких «если», просто потому, что вы живы. Это и есть та истина, которая где-то рядом.
P.S. Спасибо всем, кто достучался до нашего посольства, заставив его бросить на поиски такие силы. Благодаря вам эта история имеет счастливый конец.
